Я пришел сюда,
чтобы помочь каждому,
кто захочет.
И число их не ограничено
двенадцатью тысяч дюжин.
Неизвестный Автор
Двое шли по безлюдной улице. Один, одетый во все белое, с удивительно красивыми чертами лица и светлыми волосами. Его глаза словно лучились, радостно взирая вокруг, и их голубой цвет казался то зеленым, то серым, то вовсе черным. Но некому было заглянуть в эти глаза. Второй был похож то ли на бомжа, то ли на выжившего из ума художника.
Светало. И бледный утренний туман стлался у их ног.
Одинокое облако странно-неправильной формы, напоминавшей треугольник, подчеркивало яркость полной Луны, сопровождая путников. Красная на голубом небе, она выглядела необычно, внося какую-то иррациональность во все вокруг. Но никто в это утро не смотрел в небо.
- Справедливейший, кажется, мы поторопились. Еще слишком холодно, - ухмыльнулся Художник и взглянул на собеседника. - Может, мы...
Взгляд идеально синих глаз оборвал его на полуслове.
Прокашлявшись, Художник виновато продолжил:
- Я просто вспомнил старую шутку. Ну ты же помнишь анекдот о том глупце, который всегда торопился и никогда не успевал.
- Я тоже пошутил, - ответил Непокорный. - Лучше бы ты вспомнил, как бегал с дубиной по лесам.
- Ой, - поежился Художник. - Не напоминайте мне об этом, пожалуйста. Жаль, что мы оставили Гиппо. С ним было бы веселее.
- Если хочешь, возьми себе Маленького.
- Подчиняюсь любому Вашему приказу, Сир, - радостно ответил Художник.
- Хитер ты однако, Ласковый. Ну ладно, зови Маленького.
- А я уже здесь, уважаемые, - послышалось откуда-то.
- Ну вот, еще один шутник. Извините, Сир, это я не про Вас. А ты, если не перестанешь прятаться... Я тебя сейчас в желтое покрашу, - и Художник достал из пустого кармана здоровый баллон с флюоресцирующей краской.
- Да здесь я. Что совсем в роль вошел? Художник чертов. Ты даже лошадь рисуешь похожую на бегемота, - снова раздался голос не то слева, не то сверху.
- Я предупредил, - поднял баллончик Ласковый...
Сзади послышался шум мотора приближающейся машины.
- Джип. 1989 года выпуска. 108-е отделение внутренней гвардии. Количество пассажиров: трое. Старший - офицер Холзер, 1972 года рождения. Количество топлива: 15,7 литра. Вооружение - 3 УСКА. Боекомплект...
- Ты когда-нибудь можешь помолчать, Ласковый. Или тебя плохо учили?
- Я только хотел назвать номера стволов и серии патронов.
- Три месяца изучения латинского языка, по девять часов в день. Чтоб не слишком гордился собой. Это не твое, чем ты теперь похваляешься.
- Я не вынесу. Per Aspera ad Astra.
- И это все, что ты знаешь? Дальше рассказывай.
- Эээ.. Там... Дело в том, - замолк Ласковый.
- Что десять лет назад ты вычитал это на шевроне северных ВВС. Переведи, - засмеялся одетый в Белое.
Сконфуженный Ласковый не нашелся, что сказать.
- Три месяца, я сказал. Тебе будет полезно.
- Да, Сир.
В гвардейском джипе пахло перегаром. Повернув за угол, трое увидели впереди идущих.
- Хм, голубые. Смотри, сержант.
- Почему вы так думаете, господин офицер?
- Потому что я хоть иногда думаю. А у тебя вместо головы задница. Смотри и учись. Видишь - тот, в белом. Одни его шмотки на пару штук зеленых тянут. А второй - кто, по-твоему?
- На бомжа похож.
- Что, блин, значит похож? Ты идиот или где? Ты на обувь его посмотри.
- А на нем нет обуви.
- То-то и оно. Зачем они идут вместе в шесть утра? И откуда куда? Понял?
- Теперь да.
- И кто тебе дал сержанта? Слушай, сейчас выйдешь, устроишь проверку режима. И чтоб на две бутыли хватило. А лучше на три. Пошел. Стой. На всякий случай приложи их потом слегка прикладом. Пускай полежат для порядка. Голубки, презрительно сморщил губы офицер.
- А, может, не надо, - вмешался водитель. - Ведь они ничего не делают.
- Не понял. Что значит, не делают. Ты хотел, чтоб они прямо здесь делали? У тебя дембель когда?
Шелест пробежал по салону, и запахло бензином. Маленький сверкнул глазом и вышел вверх.
- Скотина, ты как следишь за машиной, - лейтенант поднял кулак на водителя...
Взрыв разметал джип на куски...
Брезентовый тент почему-то сработал, как парашют, и мягко опустил водителя на землю...
Три эксперта, прибывшие быстро - через полчаса, были в шоке от увиденного.
- Мне не нужна здесь экспертиза. Это минимум кило тротила, если не больше, - сказал первый, показывая остальным кусок от второго поршня двигателя размером с разрубленную монету, найденный им в 300 метрах.
- Штурмовой бомбардировщик не сделал бы такого, - задумчиво потер затылок второй.
- Все вокруг цело, - между тем заметил третий. - Даже кусты здесь, в метре, не сожжены, - он взял в руки молодую веточку. - Посмотрите, на ней ничего нет. Куда делась ударная волна? Все стекла в доме напротив тоже целы.
Подошли медики:
- Двое живы. Один нет.
- Мы тоже любим шутки, - ответили эксперты хором.
- Тогда мы коротко, - обиделись врачи. - водитель, рядовой - жив. Не имеет наружных повреждений. Мозг и все системы организма в норме. Находится в шоке.
Офицер внутренней гвардии Холзер - жив. Черепно-мозговая травма седьмой степени. Оторваны обе ноги и пальцы рук. Тяжелая контузия. Повреждены мочеполовые органы.
Сержант - мертв. Причина смерти - поражение металлическим стержнем в голову. Смерть мгновенная.
- Маленький, зачем ты это сделал? - не скрывая недовольства, спросил Непокорный.
- Охранять Вас - моя обязанность, - испуганно вжал уши Маленький.
- Меня незачем охранять. Тебя учат каждый день. Нельзя так. Это же живые люди.
- Да, но они хотели напасть. И, кстати, почти все и остались живыми.
- А тот обрубок? Что-то у тебя появились странные повадки.
- Он сам виноват. И ему, Сир, это не впервой. Не наткнись он на нас недобрым утром, двое невинных граждан лежали бы сейчас в луже крови. А это нечестно.
- Уговорил. И все же лучше бы ты им ящик водки нарисовал на коленях. У каждого. Им бы сразу ездить надоело.
- Больше не буду. Я же не для себя. Жалко район, по которому ездят такие гвардейцы.
- Ты убил, а убийство - не наказание. Скорее, это поощрение. Хотя они об этом и не догадываются.
- Да не собирался я никого поощрять. Вот этот с дырявой фамилией еще может пожить. Просто так получилось, - уши Маленького начали на глазах багроветь, толстея. - В конце концов, имеет право человек возмутиться?
- Имеет, но не так. Кстати, ты - не человек, почему дергаешься?
- Система шалит. Нервная.
- Тогда..., - слегка задумался Непокорный. - Верни все обратно, на шестьдесят шесть минут.
- Было бы заказано, Сир, - радостно воскликнул Маленький.
Началось странное... И тут же закончилось.
Двое шли по безлюдной улице. Один, одетый во все белое, кошачьей походкой избегал луж. Второй, наряженный как бомж, грязными ступнями месил жижу без разбора.
Светало. Появился бледный утренний туман.
Одинокое облако странно-неправильной формы подчеркивало яркость полной Луны, сопровождая спутников. Красная на голубом небе она выглядела необычно, внося какую-то иррациональность во все вокруг. Но никто в это утро не смотрел в небо.
- Справедливейший, кажется мы поторопились. Еще слишком холодно, - вытащив когтистую ступню из очередной лужи ухмыльнулся оборванец и взглянул на собеседника. - Может мы...
Взгляд идеально синих глаз оборвал его на полуслове:
- Я знаю, что такое холодно. Скоро станет тепло. Некоторым - даже очень.
Оборванец закашлялся.
- Лучше бы ты вспомнил, как бегал по лесам с дубиной.
- Не напоминайте, мне и так стыдно, - поежился Оборванец. - Жаль, что мы оставили Гиппо. С ним было бы веселее.
- Если хочешь, возьми себе Маленького.
- Подчиняюсь любому Вашему приказу, Сир, - радостно воскликнул Оборванец.
- Хитер ты, однако, Ласковый. Ну ладно, зови Маленького. И переоденься, наконец. Надоел.
- А я уже здесь, уважаемые, - послышалось откуда-то.
- Ну вот, еще один шутник. Извините, Сир, это я не про Вас, - сдавленно прошипел Ласковый, пытавшийся напялить на себя невесть откуда взявшийся фрак классического музыканта...
Сзади послышался шум мотора приближающейся машины.
- Джип. 1989 года выпуска. 108-е отделение внутренней гвардии. Количество пассажиров: трое. Старший - офицер Холзер. 1972 года рождения. Количество топлива: 15,7 литра. Боекомплект... - отчетливо, но быстро затараторил изнутри застрявшего на голове фрака Ласковый.
- Ты когда-нибудь можешь помолчать, - сдерживая смех от судорожных попыток кобольда одеться, заметил Непокорный.
- Могу, - раздался жалостный голос, и фрак сел на место...
В гвардейском джипе пахло перегаром. Повернув за угол, трое увидели впереди идущих.
- Хм, голубые. Смотри, сержант.
- Почему вы так думаете, господин офицер?
- Потому что я хоть иногда думаю. А у тебя вместо головы задница. Смотри и учись, пока я жив. Видишь - тот, в белом, придурок. Одни его шмотки на пару штук зеленых тянут. А второй - кто, по-твоему?
- На музыканта похож. Из этой. Как ее. Конзе..., консе..., консервы... А! - радостно вспомнил сержант. - Консерватории.
- Что, блин, значит, похож? Ты идиот или где? Ты на обувь его посмотри.
- Лакированные ботинки в калошах.
- То-то и оно. Зачем два таких фраера идут вместе в шесть утра чуть ли не в обнимку? И откуда куда? Понял?
- Теперь да.
- И кто тебе дал сержанта? Слушай, короче. Сейчас выйдешь, устроишь проверку режима. И чтоб на две бутыли хватило. А лучше на три. Пошел. Стой. Равняйсь. Смирно. На всякий случай приложи их потом прикладом. Пусть полежат для порядка. Голубки, - презрительно сморщил губы в предвкушеннии удовольствия Холзер.
- А, может, не надо. Хай себе идут, - вмешался водитель. - Ведь они ничего не делают.
- Не понял. Что значит, не делают? Что значит, хай? А ты хотел, чтоб они прямо здесь делали, на травке? У тебя дембель когда?
Шелест пробежал по салону, и запахло бензином. Маленький сверкнул глазом и вышел вверх...
- Скотина, - ты как следишь за машиной, - офицер поднял кулак на водителя...
- Бензонасос там. Шланг. Давно прохудился. Я предупреждал, а начальник гаража говорит: залатай подручными средствами и катайся.
- Офицер бросил бешеный взгляд на водителя и схватил передатчик:
- Сто восьмой дробь четыре вызываю суслика. У нас поломалася машина. Дальше ехать не могем. Ложим ее здесь и выдвигаемся пешеходным порядком...
- Вот это другое дело, - похвалил Маленького Непокорный. А дальше с каждым, кому положено, без нашего участия разберутся.
Троица отправилась дальше. Не торопясь осматривая город.
- Ты Маленького не наказал. А меня? - выждав паузу, обиженно заныл Ласковый.
- Он пусть плохо, но работал. А ты просто болтал.
- Я тоже поработаю. Но куда мы идем?
- Сейчас увидишь, куда ты можешь прийти, если не перестанешь болтать.
Ласковый застыл, заметив появляющиеся перед ним Ворота времени прямо посереди тротуара.
- Шагай вперед, - услышал он.
Следующее, что увидел Ласковый, были камни и люди вокруг них. Их лица были так похожи друг на друга, словно это строй однояйцевых близнецов шел своей унылой дорогой.
- Halt! Scheibe.
Двух слов ему хватило, чтобы поднять глаза вверх и увидеть ворота. Но это были уже другие ворота. На них было написано: “Каждому-Свое”. Но над ними была еще одна надпись, которую никто не видел, даже те, кто охранял: “Бодрствуй и утверждай прочее близкое к смерти”.
- Какой ужас, - подумал Ласковый и тут же вернулся обратно в утренний город.
- Сир, я все понял.
- Так уж и все.
- Конечно. Я расскажу. Бестии разыгрались не на шутку, - привычно затараторил Ласковый.
- И дальше что?
- Ну, им позволили. Вот они и решили бодрствовать и утверждать. Сидящий на троне опять занимался своими экспериментами, - делая наивные глаза отвечал Ласковый.
- Справедливейший, не будешь ли настолько любезен все-таки сообщить преданным тебе, куда же мы направляемся? - вмешался Маленький.
- Мы идем к одному любителю разведения рыбок. А пока просто гуляем. Изучайте окрестности, людей, их поведение. Что может быть интереснее? По сравнению с нашим прошлым визитом, здесь появилось много нового. Но люди, кажется, не стали от этого счастливее. Прислушайтесь.
- Вот здесь интересно, - заметил Маленький.
- Пошли посмотрим, - согласился Непокорный.
Четырехэтажное здание, излучавшее в три раза выше нормы, уже заполнилось сотрудниками. Кабинет на третьем этаже, был доступен не каждому. Дверь, блестящая желтой табличкой должности и фамилии, многих надежно останавливала. Но не всех.
Кабинет неприятно пах ненужной роскошью, плохо спрятанной под необходимость. И если тонны мореного дерева и обилие мертвой кожи еще можно было списать на соответствие высокому посту, то три огромных экрана, встроенные в стены, явно создавали впечатление перебора. Три из четырех плоскостей хранили экраны. Лишь за спиной хозяина кабинета экрана не было. Очевидно, чтобы подчиненные смотрели только на него и не отвлекались от дела.
В кабинете находились трое слегка обрюзгших мужчин.
- Ну что там у тебя? Готово? - оторвавшись от одного из экранов, транслировавших утреннюю гимнастику, и умело сдерживая развязный тон, спросил владелец кабинета. Лицо выдавало его, но остальные делали вид, что не замечают. Тем более, что седина, все сильнее белеющая с каждым днем, требовала уважения.
- Да, готово. Пора делить, - не менее умело сымитировал почтительность один.
- Покажи, - протянул руку владелец.
- Шэф, здесь предварительные наметки.
- Вот и хорошо. А то начинают там сами, и это..., как его, - запнулся владелец кабинета, погрузившись в изучение поданных бумаг. Периодически он что-то бормотал. Двое других, знающие причины бормота, покорно записывали указания:
- Так. Это не туда. Ему еще рано. Тут - моим новым замам. Седьмой этаж полностью не трогать - будет мой личный резерв. Это мое. Вот, отлично. Здесь, Фима, мы создадим приемный покой. Будет подчиняться только мне. Так. А это что? - ткнув пальцем в одну из строк, недоуменно поднял глаза Жабрин.
- Это? Это мне..., - ответил самый толстый.
- Так у тебя уже есть три.
- Ну и что? - удивился Фима, бодро тряхнув жирами.
- Зачем тебе столько?
- А вам? - вырвалось у обиженного Фимы. - Я...
Жесткий взгляд оборвал его на полуслове. Но начальник не был бы Начальником, если не умел объяснять приближенным элементарное:
- Кто сидит за этим столом? - постучал пальцем о поверхность Жабрин.
- Извините. Я не об этом. Просто я люблю менять места.
- А я об этом. И слишком часто говоришь: “Я”. Между тем, у тебя, следуя твоей бумажке, получается четвертая квартира, и еще две ты в какой-то свой запас забрал. Хочешь продать?
- Ну вы же знаете.
- Не нукай. Я знаю, что четыре - плохой номер, или цифра, если хочешь. А у меня сразу из седьмой - девятая. И обе цифры хороши, - решил поиздеваться Жабрин, зная, что перечить никто не станет.
Тут вмешался третий:
- А мне только одну?
Жабрин строго посмотрел на него, но в меру на всякий случай. Осторожность не помешает:
- Ты распределяешь деньги, и должен быть чист. К тому же, у тебя меньше родственников. И они, по-моему все уже имеют. Или я не прав? Как ты оформишь новое?
- Это мои проблемы. Я найду способ.
- Хорошо, я не против. Но здесь все расписано. Чтобы дать тебе еще, надо взять у другого.
- А кто нам мешает? - предложил Финансист.
- Я тоже хочу еще, - воскликнул Фима. - Чтобы улучшить номер, как вы сами сказали, - кивнул он Жабрину.
- Вот, давайте здесь возьмем, - Фимин карандаш поставил несколько уверенных галочек.
- Забавно, - заметил Ласковый, которого не часто посещали философские мысли. - Им кажется, что они распоряжаются чужими квартирами, а на самом деле они распоряжаются своей судьбой.
- Не мешай им заниматься своим делом. Нас это не касается, - напомнил Маленький.
Ласковому всегда не нравилось произвольное вмешательство, а когда дело касалось жилища - особенно. Он сразу вспоминал, хоть и без горечи, свой квадрат леса.
- Сир, я сейчас вернусь, - с вопросом в глазах посмотрел на Хозяина Ласковый.
- Только не опаздывай, - разрешил Непокорный.
Троица в кабинете, сдерживая слюни, углубилась в изучение текста на бумагах. Троица без одного отлучившегося, смотревшая за мимикой чтецов, замерла, ожидая дальнейших поступков наблюдаемых.
Третий собеседник, оценив предложение Фимы, поморщился:
- Ты же на Ланову показываешь. Она уже тринадцать лет ждет.
- Ну и что? Значит у нее выработан опыт ожидания и есть терпение. Еще подождет, - недоуменно посмотрел на Финансиста Фима. Он явно не ждал от него таких странных заявок.
- Допустим, - одним словом разрешил спор Жабрин и тут же ощутил в спине болевой удар, разливший по телу жуткое жжение. Боль, скривив организм, подвинула карандаш напарника и заставила говорить. - Но не надо трогать ее. Несправедливо, - впервые в жизни произнес Жабрин неизвестное ему слово, с наслаждением ощущая, как боль уходит.
- Павел Анатольевич, - вмешался третий. - Раз вы так считаете, лучше я выделю ей деньги. Пусть она сама себе купит что по душе где-нибудь на окраине. А это оставим мне. Уж больно красива квартирка.
- Хорошо, - странным образом отреагировал Жабрин. - Тогда подпиши ее очередное заявление. И не забудь о нем. - Владелец кабинета достал из нижнего ящика стола папку и, порывшись, протянул лист.
Финансист, борясь с собой, написал небывалую резолюцию и поставил жирный автограф.
- Давайте побыстрее решать вопрос, - недовольно окинул взглядом товарищей Жабрин, перекладывая хранитель автографа в другую папку. - Уже начало одиннадцатого. В пол первого у меня встреча.
- Нет, я был неправ. Их ничем нельзя испортить. Никаким вопросом, - тяжело вздохнул Непокорный.
- Вы имеете в виду ква..., квар...
- Тихо.
Дележ близился к концу.
Появлялось все больше вычеркнутых, над местом которых вписывались новые имена.
Время от времени Жабрин удивлялся предлагаемым заменам, но под нажимом коллег был вынужден соглашаться. В конце концов в том и состоит хитрость опытного управленца, чтобы вовремя бросить кость подчиненным. Жабрину это всегда удавалось.
Но здесь был особый случай. Рядом сидели не просто подчиненные, но и посвященные в дела. Им требовалось много костей. Поэтому, после получасового дергания их, взяв себе то, что хотел, Жабрин сообразил, что пора заканчивать.
Теперь Фима, второй раз сменивший свое имя с Ануфра, вместе с Финансистом были еще сильнее обязаны ему. И чувствовали себя в одной повязанной тарелке, хоть и на отдалении от шэфа.
- Ну и хитрецы, - изобразил в итоге ухмылку Жабрин и утвердил размашистой подписью новое распределение. - Можете выдавать ордера. С вас банкет.
Двое напротив радостно привстали.
Что-то заставило их присесть и прислушаться к динамикам одного из экранов, передававших новости. Взгляд Жабрина тоже уперся в меняющуюся картинку напротив. Стандартные новости о прямой и косвенной продаже сменились взволнованным взглядом ведущей:
- Небывалое доселе природное явление было зарегистрировано сегодня в 10 часов 27 минут в нашем городе. Оперативная группа спасателей, первая прибывшая на место, классифицировала его, как точечное землетрясение, - профессионально улыбаясь, зачитывала текст диктор. - Сила единственного толчка, произошедшего в районе Синего Моста, достигла в центре девяти баллов, - диктор взяла паузу, внимательно читая строчки позади камеры. - Уникальность случая заключается в полном отсутствии сейсмических волн и необычайно малом радиусе зоны землетрясения - около ста метров. Несмотря на отсутствие жертв, в ожидании следующих толчков эвакуируются жители соседних микрорайонов...
Возникла пауза. Женщина в экране, привычно выжидая, умело выдержала ее. И затем сообщила зрителям:
- Только что поступило опровержение экспертов Научного Центра Государства, заявивших о невозможности происшедшего. Ученые настаивают, что причиной толчка не может быть сейсмическая активность, редкая здесь. И, по всей видимости, единственное разрушение вызвано неправильным расчетом баланса и тяжести конструкции, а также халатной работой строителей. Наш корреспондент передает с места событий.
На экране появился неопрятно бритый молодой человек, упиравшийся правой ногой в груду битых кирпичей:
- Только что, почти на моих глазах, здесь произошло страшное землетрясение. Кто ответит за него? Ведь мог рухнуть Синий Мост, находящийся совсем рядом. И тогда основная коммуникация оказалась бы нарушенной.
Картинка сменилась демонстрацией моста. Корреспондент непрерывно продолжал говорить:
- Только вчера сданный под ключ кирпичный дом сегодня превратился в красную пыль одним ударом. Лишь по счастливой случайности никто не погиб. Строители покинули здание, а жильцы еще не въехали, - упиваясь собственной значимостью, вопил корреспондент. - У меня вопрос к правительству. Зачем мы платим налоги, если строятся такие дома? Ломающиеся неизвестно от чего.
На экран вернули диктора.
- Б..., б..., - заикаясь, попытался что-то сказать Фима.
- Хватит бэкать.
- Я только вчера был там с комиссией, - наконец вернув самообладание, произнес заика.
- Что будем делать? - отрешенно спросил Жабрин.
- В суд подадим на строителей. Пусть компенсируют затраты на дом. А еще лучше - нынешнюю коммерческую цену.
- У него нет цены. Цена - это то, что платят. За битые кирпичи никто не станет платить, - напомнил Жабрин.
- Тогда пусть вернут хотя бы сметную стоимость, - решил Финансист.
- Не получится. Это форс. Слышал же - девять баллов. Они не виноваты. Ни один суд не решит.
- А кто тогда виноват? Мы, что ли? Мы вообще здесь не при чем, - разозлился Фима. - И что за напасть такая. Лучше бы соседний дом рухнул. Утром сегодня еще машина сломалась. Так и знал, что какое-то дерьмо произойдет.