Непокорный, явно довольный шуткой, бодро вышагивал вперед.
- Когда мы пойдем к любителю рыбок? - спросил Маленький, которому гораздо меньше нравилось, что их, а значит и его, снова пытаются ловить.
- Не суетись. Вечно ты торопишься. Вечером пойдем. А пока еще полно времени. Лучше зайдем вон в тот клуб, - кивнул Непокорный в сторону обветшалого четырехэтажного здания. - Сейчас полезно ненадолго смешаться с толпой. Заодно посмотрим, чем теперь они развлекаются.
- А че смотреть. Вон афиша: “Алмазы и ржавчина” в стиле тяжелая смерть, если я правильно перевел.
Пройдя мимо задумавшегося билетера, троица попала в довольно большой зал, битком набитый населением младшего и среднего возраста. Изредка попадались пожилые. Сидеть здесь было негде, и они медленно, но верно стали продвигаться вперед.
- Сейчас начнется, - интуитивно пискнул Маленький, с опаской посматривая на окружающих его местных жителей. В большинстве своем они почему-то были одеты во все черное и гремели цепями самых различных форм, размеров и начертаний. Многие имели на себе изображение собственных голов после смерти и очистки от кожи и прочего мяса. Маленький тоже напялил на себя черную куртку, подпоясался клепаным ремнем и стал абсолютно незаметен в толпе.
Раздался грохот страшного взрыва, предваривший несколько ослепительных вспышек. Маленький в ужасе сжал руками торчащие уши. Откуда-то снизу повалил густой дым, и на небольшой помост выбежали пять артистов. В руках почти все они держали какие-то фанерки о трех и четырех углах с длинными наконечниками. Обладавший же самым впечатляющим видом не держал ничего, но, сделав сальто, ринулся к металлической стойке у края помоста.
Вдруг один из пятерки коснулся средним пальцем своей треугольной фанерки, и рев окружающей толпы сразу же показался детским лепетом, потонув в ужасе раздавшегося звука.
- Похоже на начало третьей мировой войны, - сдавленно прохрипел Ласковый. - Пожалуй, я пойду покурю.
- Стоять по местам. Наблюдать.
Тот, кто прыгал у микрофона, издал нечеловеческий вопль: “Бесплодное утро” и плавно перевел его в пение, если можно так выразиться:
Нет ни Свободы,
Нет ни Добра.
Встало Бесплодное Утро.
Нету Погоды.
Нету Вчера.
Только Бесплодное Утро.
- Что за ахинею несет этот пациент диспансеров? - возмутился Маленький. - Сир, разрешите мне, чтобы он замолчал.
- Будь любезен, - ощутил неприятное жжение в левом полушарии Маленький и предпочел замолчать.
Он пришел навсегда.
И не бросит нас - кем бы ты ни был.
Перед глазами - большая звезда.
Это - день Вельзевула.
- Ну это уже слишком, - теперь не выдержал Ласковый. - Сир, на каком основании производится эта профанация? Я, как назначенный Вами Ласковым, не могу и не имею права дальше такое терпеть. И, если они думают, что...
- Все-таки, мы дослушаем, - теперь стало нехорошо Ласковому. - Из-за твоей нетерпеливости мы пропустили глубокомысленное название следующего произведения.
Маленький вдруг заметил, что он пританцовывает. Точнее, поддавшись навязчивому убойному ритму, тупо дергается и мотает головой.
- Что это со мной? - удивился Маленький и остановился. Однако, через несколько секунд все началось снова. Еще через минуту Маленький пораженно отдал себе отчет в том, что он не только прыгает с вытянутыми руками, издавая бешеные вопли, но и повторяет вслух поступающий текст, считывая его чуть раньше:
Вместе с Сатаной полетели в Ад.
Приготовься к Смерти. И достань свой Яд.
Вдумавшись в то, что он только что проорал, Маленький застыл, как вкопаный, и, испытав неподдельный ужас, вырубил электричество во всем квартале.
Затем залез на подмосток в форме генерал-майора внутренней гвардии и, подав напряжение на микрофон, заявил:
- Господа, по техническим причинам концерт отменяется. В связи с аварией кабеля всем необходимо аккуратно разойтись. Купленные билеты сохраняют свою силу для использования на всех аттракционах города.
- Неплохо, Маленький. Молодец, - радостно услышали растопыренные уши. - Быстро переоденься, возьми бетакамеру, и - к артистам.
Мгновенно оказавшись в привычном белом костюме, Непокорный подошел к истекавшему потом вокалисту.
- Добрый день. Съемочная группа телекомпании NNN.
- Уже вечер. И никто не имеет права снимать наши концерты без разрешения.
- А вы, насколько я понимаю, господин Скорпион.
- Ну, - разом высохнув, взглянул исподлобья Скорпион.
- К сожалению, мы можем заплатить только 20 тысяч за двадцатиминутное интервью. Возможно в следующий раз. Хотя при желании, - Непокорный замолчал, достав деньги.
Скорпион поперхнулся, но не сумел сдержать выражение лица. Сначала на нем пробежало радостное изумление, затем - страх, недоверие, испуг, плавно перешедшие в исходное состояние радости, когда он ощутил в своих руках приятные пачки бумаги. Несколько раз кинутый в детстве, он просмотрел содержимое, убедившись, что бумага настоящая. И это привело его в еще большее изумление.
- Мы считаем NNN лучшей компанией на этом континенте. Наша гримерная рядом. Проходите, пожалуйста, - наконец смог вымолвить Скорпион.
Рассевшись в комнате.
Да. Собственно, когда они расселись в комнате, наступило молчание. Но в этом нет ничего необычного. Такое бывает сплошь и рядом. Просто Непокорный ждал, кто первый из его новых знакомых нарушит молчание. Но почему-то ни один из них этого не делал. Пришлось начинать самому:
- Отлично. Рад всем. Он будет снимать нашу беседу, - привстал, клоунски поклонившись, Ласковый, сразу поняв, что речь идет о нем. - Ненавязчиво. Думаю, что это нам не помешает.
- Конечно, - согласно закивали головами сидевшие напротив, напряженно подсчитывая, сколько будет 20 умножить на 0,7 и поделить на пять.
- Мне весьма жаль, - продолжил Непокорный. - Что мы не смогли прослушать весь концерт целиком. Но иногда обстоятельства сильнее человека. Думаю, вы подарите нам свой кристалл с этой записью, - Непокорный мило улыбнулся, поставил на стол какую-то необычную бутылку и, изобразив задумчивость, промолвил:
- Мне кажется, необходимо отметить наше знакомство. И, если возможно, пока мы будем это делать, я бы с удовольствием посмотрел ваши тексты, которые не удалось дослушать.
- Когда кажется, креститься надо, - невпопад вякнул бас-гитарист и тут же осекся.
- Конечно. Но, к сожалению, я без головного убора. И у меня нет документов. Так, что и проверять нечего. Впрочем, если вы настаиваете, - перекрестился Непокорный. - Лучше выпьем. - И взяв протянутые ему бумаги, углубился в чтение.
Прошло полчаса, в течение которых музыканты, поочередно чокаясь то с Маленьким, то с Ласковым, сменявшими друг друга у камеры, пили. Ласковый пытался поддерживать беседу, считая, что он берет интервью, но у него это плохо получалось.
В итоге снова агрессивно выступило молчание. “Алмазы и Ржавчина” начали переглядываться, выразительно поворачивая головы в сторону часов. Бас решил взять инициативу в свои руки:
- Уважаемый, речь шла о двадцати минутах, а прошло уже тридцать. Извините, как к вам обращаться?
- Ах да, вот моя карточка, - протянул Непокорный кусочек картона.
Сидевшие рядом с любопытством склонились над картонкой, рассматривая содержание.
- Извините, но там ничего не написано.
- Правда? - изумился Непокорный. - Значит, я вытащил не тот листок. Кстати, а что бы вы хотели, чтобы там было написано? - изобразив предельную тупость, спросил Непокорный.
- Президент NNN, например, - заржал второй гитарист.
- Пожалуйста, - протянул кусочек картона Непокорный.
- Ого?! - удивились пятеро. - Но здесь нет имени. Как Вас называть, господин президент?
- Ого. Можете называть меня a$±yÑÀÄw <сбой в программе>.
- Итак, перейдем к вопросам.
- Нас уже ждет машина.
- Тогда все. Думал вы возьмете еще хотя бы тысяч семьдесят. И мы бы быстро уложились. Ласковый, дай людям.
На столе появилось несколько аккуратных пачек.
- ...
- Вот и отлично. Я изучил ваше популярное творчество. Оно весьма интересно и экзотично местами. Нашей телекомпании очень хотелось бы получить ряд комментариев от авторов. Это будет иметь огромный эффект. Естественно, как и ваш гонорар от каждого показа тоже, - посмотрев на присутствующих мягко сообщил Непокорный.
- Почти стольник за полчаса. Нам хватит на трехэтажную виллу. Нет, лучше новый транспорт, - зашептались между собой ”Алмазы”.
- Ваше предложение настолько же интересно, насколько и взаимовыгодно. Думаю, что вы единственный, сумевший столь правильно оценить наши способности, популярность и перспективы, - выразил общее мнение команды Скорпион.
- Прекрасно. Что может быть лучше, чем достижение спокойной договоренности, - улыбнулся Непокорный. - Итак. Давайте посмотрим. О чем вы поете? Бес. Смерть. Топор. Умри. И еще, вот я прочитал: какой-то Люфер...
- Люцифер, Сэр, - ответил Скорпион.
- Вот-вот, этот Фер. Вы же понимаете и каждый день видите своими глазами, сколько народу слушает вас. Некоторые из них...
- Да.
- Зачем же внушать им этот бред?
- Извините, Сэр. Мы понимаем наши с Вами возрастные отличия. Но, как слуги Дьявола...
- Кого? - тихо удивился Непокорный.
- Люцифера. Его. У него много имен. Мы должны отражать его суть. Зло, разрушение и смерть, - ответил бас.
- Простите. Ваш друг, этот, как его там, Фер - он сам сказал вам об этом?
- Нам достаточно того, что мы знаем и думаем, - вмешался ведущий лидер.
- Странно, казалась людям всегда недостаточно того, что они знают, - пробормотал про себя Маленький.
- Я, как соавтор, думаю, что мы не должны скрываться. Нам не страшно, - гордо мотнул волосатой головой второй лидер.
- Просто, таким способом мы зарабатываем деньги, - перебил говоруна Скорпион. - Если людям нужны песни о Люцифере, мы будем делать такие песни. Когда им понадобятся песни о макаронах - будем петь о макаронах. А верить или нет в то, что мы поем - извините. Мы несколько умнее толпы.
Музыканты уже начали было традиционно спорить между собой, ибо каждый имел свою точку зрения на совместное творчество, но интервьюер прервал их:
- Значит, зарабатываешь деньги чужим именем? - пристально, и в то же время, как бы вскользь, бросил он взгляд на Скорпиона. - И тебе не стыдно?
- Вы меня, конечно, просите, но ваш разговор..., - начал было Скорпион, но вдруг решил остановиться, вспомнив о пачках на столе.
- Конечно, прощу. Но только заблуждающегося. Потому, если возможно, - Непокорный медленно обозрел сидящих напротив. - Выпьем и сделаем по-иному.
После того, как стаканы были опрокинуты, все повеселели, и можно было продолжать. Никто не обращал внимания, что бутылка, из которой в восьмером пили уже почти час, оставалась практически полной.
- Пусть будет так, - засмеялся Непокорный. - Я начну зачитывать фрагменты ваших песен. А вы будете комментировать. Сама музыка, кстати, весьма неплоха. И за полученное мною удовольствие каждый из композиторов будет лично мною награжден. Поехали?
- Поехали. Я ведь тоже соавтор музыки, - приободрился Скорпион.
- Вот самое оригинальное, из того, что удалось найти, - Непокорный взял лист бумаги и начал цитировать:
В сумасшедшем доме
Не горят огни.
Чтобы загорелись,
Взять три топора
Выпусти кишки.
Нюхай плоти гарь.
Посмотри наружу:
Сатаны кресты.
Белый стих - единственное достоинство этой абракадабры. Правда, есть еще одно. Больше - ничего нет. Как такое можно петь? Как такое вообще могло прийти в голову? Это же бред. Даже если вы случайно хотели что-то сказать этим - вряд ли юнцы вас поймут. Или поймут буквально.
- Эээ... Это образ. Шутка, - как-то сразу устав, ответил Скорпион.
- Допустим:
Кровь посинела.
Умерли реки.
Сдохли в Аду
Лысые веки.
Это что такое? - настойчиво продолжал Непокорный.
- Не знаю. Но не можем же мы делать все время что-то толковое. Бывают и чисто проходные вещи.
- А зачем озвучиваешь то, чего не знаешь? - Непокорный отпил из бутылки:
Смертоносный, как гадюка,
выглядывающая из колец,
Яд здесь доходит до кипения.
Тикающий, как часовая бомба,
Короток бикфордов шнур.
- Знаю, - решился перебить читающего стих барабанщик. - Это уж точно не наш текст. Откуда вы его знаете?
- Верно, не ваш. У вас бы мозгов не хватило. Теперь ты ответь мне, - Непокорный пристально посмотрел на первого ведущего.
- Что? Что ответить? - поежился тот.
- Ты сказал, что тебе достаточно того, что ты знаешь. Это похвально. Но откуда ты можешь знать, что твой друг или хозяин, о котором ты так увлеченно говорил, именно таков, как ты его себе представляешь?
- Это общеизвестно. Я не знаю. Но все так думают.
- А ты не расписывайся за всех. Говори за себя, - неожиданно и неизвестно откуда взявшаяся жесткость придала голосу сталь. - Ты его видел? Ты его слышал?
- Нет. Нет, - впервые в жизни первый ведущий ощутил странный приступ, суть которого он не мог понять.
- А почему тогда утверждаешь?
- Его все боятся. А когда поешь о том, что несет страх и ужас, добиваешься наибольшего. По крайне мере в нашей сфере.
- Съемка закончена. Вы свободны, - произнес президент NNN. Троица покинула гримерную.
- Ты когда-нибудь слышал о телекомпании NNN? - удивленно спросил ведущий лидер.
- Нет, а ты? - так же удивленно ответил Скорпион.
- И я - нет. Может, это какая-нибудь новая? Они сейчас плодятся, как грибы после дождя.
- Какая разница. Лишь бы деньги платили, - философски заметил бас.
Трое вышли наружу. Уже стемнело. И люди, как обычно, возвратились в свои дома. Закрыв на все замки чахлые железные двери, они ощутили себя в безопасности. Никому не приходило в голову, что само это слово несло в себе угрозу. Ибо сначала нужно было понять источник опасности, а потом думать о приставке “без”. Но те, кто понимал, не стремились запираться, ибо знали, что бесполезно. Эти удивительные люди оставались живы, и это было самой большой загадкой.
Все другие, населявшие седьмую планету, занялись обычной вечерней рутиной. Ели, разговаривали, затем ложились спать. Какими маленькими казались они с высоты в своих бункерах. И размер этих бункеров не имел значения. Ибо он был ничем по сравнению с остальным, что находилось за его пределами.
Одинокие квадраты света, даже пытаясь слиться друг с другом, оставались одинокими. Они как-будто пытались насытить окружающую их тьму ночи своим ядерным электрическим светом, думая, что это энергия. Но это была тщетная попытка. Поскольку изначально была направлена вовнутрь, а не вовне. Или наоборот.
Каждый, находившийся в своей замкнутой территории, считал, что уж здесь-то он сам по себе. Не зная, что два всевидящих ока непрерывно смотрят.
Иногда за квадратами света наблюдали больше, чем два ока. И неизвестно, радоваться тому или нет.
Жуткая, непонятная никому сущность сидела на одной из крыш. И обозревала происходящее. Она (или оно) было похоже то на черного ворона, то на ястреба, то на что-то еще, не поддающееся оценке. Оно меняло форму, избегая постороннего взгляда, но сохраняло неприятную окраску. В любом случае существо имело крылья и антрацитовый черный цвет, абсолютность которого нарушали лишь желтые глаза исчадия.
- И зачем Вам это было надо, Сир? - спросил Ласковый. Но не услышал ответа.
Непокорный испытывал неприятный осадок от состоявшегося разговора с музыкантами и пытался определить причину, которая вызывала эту неприятность. Быстрые размышления привели его к мысли, что основа его возбуждения - в несправедливости. А несправедливость была единственной вещью, которую он не мог терпеть.
Спасенные от вымирания, ненавидят подавшего руку? Боятся? Считают воплощением зла и смерти? Как же так? Конечно, в чувствах нет логики. Но откуда такие чувства? Неужели удалось настолько грамотно воплотить замысел, о котором он знал еще два цэта назад?
- Давайте вернемся к себе, Сир, - предложил Маленький.
- Здесь замыслено страшное, поэтому мы пока не можем вернуться. Уже несколько раз луна сделалась кровью. И всадники умерщвляли мечом, голодом и мором. Звери помогали им. Так нельзя. Нельзя убивать тех, кто не способен адекватно ответить, - Непокорный произносил слова, будто поднимая груз небывалой тяжести. Казалось, капли пота выступили на его молодом морщинистом лбу.
- Помнится, когда-то давно я предупреждал Вас, что формируется новый образ страха человеческого, - Маленький горестно сглотнул. - Теперь мы можем наблюдать одно из последствий. И другие последствия тоже. Но мы могли наблюдать за этим и не отсюда.
- Естественно. Наблюдать могли и не отсюда. Но не это главное. Интересно понять - что чувствуют эти люди. И насколько они искренни в своих чувствах?
Непокорному очень хотелось именно объяснить эту мысль своим спутникам, а не тупо внушить. Ибо, только искренне проникнувшись, они смогли бы приобщиться к абсолютному добру. Поэтому он остановился, теребя свою мантию, невидимую остальным, и говорил медленно, наблюдая за выражением глаз его учеников...
Когда он закончил, Ласковый решился спросить:
- Вы хотите сказать, что это еще не конец нашим путешествиям?
- Хотелось бы поговорить еще с тремя авторами, создавшими “Знамение”. Но, возможно, это уже ни к чему.
- Позволите наказать их? - приготовился Ласковый.
- За что?
- За подлог.
- Они уже сами себя наказали. Тем не менее, желая одного, объективно они достигли второго. Поэтому наказание ни к чему. Впрочем, мы пришли.
- К любителю разведения рыбок? - догадался Маленький.
- Да.