В комнате раздались два громких хлопка, а затем короткий разряд парализовал создание из металлических пластинок, пропаянного пластика и проводков.
Умело отпрянув, Ноккер, громко чертыхаясь, поднял с дивана скомканную тряпку и начал протирать запачканные руки. Обожженная ранее черная борода свидетельствовала, что на этот раз опыт закончился более удачно для экспериментатора. Но прибор все равно не работал. Что на этот раз не так? Вроде бы в последнем сне он полностью увидел окончательный вариант конструкции. Или что-то забылось при пробуждении?
- Возможно, вибрирующая плата просто не выдерживает скачка напряжения в момент перехода к анализу. Он имеет тенденцию выходить за расчетные показатели, - раздался сзади незнакомый голос.
- Кто это? - дернулся Ноккер. - Как вы сюда попали?
- Дверь была открыта, когда я услышал взрывы и подумал, не нужна ли помощь, - пояснил незнакомец.
- Вот черт, опять забыл закрыть дверь. Служанка вечно мне на это пеняет. Ну проходите, раз пришли, - Ноккер принялся внимательно изучать незнакомца.
Достаточно молодой, или, скорее, среднего возраста. В белом плаще. Черная позолоченая папка в руках. Спокойный испытующий взгляд. Вообще от него веяло каким-то спокойствием и добротой. Ноккер не чувствовал опасности, которую обычно несли нежданные гости.
- А я думал, что уже не осталось людей, способных не пройти мимо? - прибегнул к легкой провокации Ноккер.
- Вообще-то, я по делу.
- Да? Значит, я опять ошибся. И какое у вас дело?
- Наш журнал “Систематизация квантов” желает сделать материал о вас. Это новое издание, - предупреждая вопрос, объяснил визитер. - Первый номер только готовится.
- Хм. Чем это я вам понравился? - ощутив про себя радость признания, попытался скрыть ее Ноккер. И, вдруг вспомнив начало разговора, ткнул пальцем в дымящийся прибор. - А откуда вы узнали, что это такое?
- По внешнему виду.
- Я тоже люблю юмор, но внешний вид этого месива никак не может говорить о его назначении.
- Просто в свое время я занимался аналогичными проблемами. И они мне хорошо знакомы.
- Вы думаете, что модернизация вибрирующей платы заставит его работать? - Ноккер все больше впадал в какое-то странное состояние. Его нельзя охарактеризовать ни недоверием, ни доверием. Но некоторая подозрительность возникла.
- Конечно, - как само-собой разумеющееся заметил журналист.
- Как я сам об этом не догадался? Но подождите, а откуда вы знаете, что в приборе есть вибрирующая плата? Это мое личное изобретение. Я никому о нем не говорил.
- Должно же быть нечто подобное в таком устройстве. Просто случайно наши названия совпали. Это постоянно происходит, когда люди занимаются схожими проблемами. У меня, например, недавно название телекомпании украли. А, может, не украли - просто совпадение, наверное.
- Я вижу, вы действительно глубоко знакомы с вопросом, - слегка удивляясь и одновременно делая комплимент, подметил наблюдение Ноккер.
- Такова моя работа. Как эксперту, приходится постоянно изучать все новинки современной технологии.
- И все-таки мне непонятно, откуда вы берете информацию, тем более такого рода? - начал допытываться Ноккер. - Насколько мне известно, было предпринято лишь несколько попыток создать анализатор тенденций ноосферы. И все они закончились провалом. Это вообще закрытый материал. Для всех.
- Что же здесь непонятного? - теперь уже наступила очередь удивляться эксперту журнала. - Я постоянно общаюсь с подобными вам, стоящими на переднем крае науки. А люди в процессе разговора имеют обыкновение рассказывать. Выпив, они иногда говорят даже больше, чем следует. В этом случае для защиты государства приходится их останавливать.
- Ну хорошо. Допустим, так. Идею вы предложили. Чтобы создать новую, более мощную вибрирующую плату, потребуется дней десять. И если после этого все заработает, я готов включить вас в число соавторов, - предложил Ноккер.
- Что вы! Я не могу претендовать даже на часть вашего изобретения. Он принадлежит вам и только вам. Мои подсказки могут быть наивны. Вы не должны следовать каждому подсказывающему. Мало ли что вам предложат, - визитер осмотрелся по сторонам, не торопясь закурил, и неожиданно спросил. - У вас есть что-нибудь выпить?
- Естественно. Сейчас принесу.
Вернувшись со стеклянной емкостью и двумя оригинально вытянутыми бокалами, Ноккер отточенным движением наполнил пустоту жидкостью.
- За плодотворное знакомство. Кстати, вы так и не представились.
- Кстати, пока вы ходили, я подумал, что для модернизации платы не нужно десяти дней. Это можно сделать за две минуты.
- Вы серьезно? - в изумлении заглотил все налитое Ноккер.
Выпив, он вернулся к сознанию. Какая глупость. Целый коллектив работает годами, а тут какой-то экспертишко пытается решить проблему за две минуты. Неужели он думает, что я настолько наивен? Интересно, что он будет делать дальше.
- Вот посмотрите, - подошел к прибору эксперт и вытащил плату, внимательно ее рассматривая. - В этой точке все сделано правильно. А вот здесь, - уткнулся в пропаянный пластик отточенный ноготь. - Когда начинается считывание, может, и с вероятностью 99,9 процентов будет, происходить пробой. Это очевидно, поскольку анализатор - есть попытка соединить несоединимое.
Эксперт-журналист снова внимательно посмотрел на Ноккера. Его лицо словно пыталось что-то объяснить, но вряд ли бы это удалось. Потому он и дальше говорил словами:
- Кусок железа, перемешанного с пластиком, не должен читать тонкие поступления. Во-первых, это не его задача. Во-вторых, это совершенно не нужно.
- Узнаю в вас журналиста. Любит ваша братия поговорить ни о чем.
Эксперт не ответил. Переставив часть надстроек и добавив какие-то новые компоненты, он протянул плату исследователю:
- Зачастую, говорить - значит работать. А ваша плата готова.
Ноккер подозрительно посмотрел на собеседника:
- И что, теперь все получится?
- Вы же не только теоретик, но и практик. Попробуйте. В случае чего сын ошибок поможет. Возьмите шлем.
Возможно другой не стал бы верить случайному посетителю, даже если это опытный эксперт какого-то журнала. О систематизации и уж тем более о квантах Ноккер и сам знал немало. Он даже знал то, до чего многие не догадывались. Но жгучий интерес истинного экспериментатора не позволял Ноккеру откладывать очередной опыт на потом. Он вставил плату на место, проверил остальные соединения и, убедившись, что все в норме, заново запустил процесс.
Анализатор, наконец, заработал. Ноккер, первый из всех живущих, получил доступ к коллективным устремлениям и результатам их смешивания. То, что он увидел, потрясло его, и он сбросил шлем.
Потребовалось несколько минут, прежде чем Ноккер сумел взять себя в руки. Он восхищенно обратился к эксперту:
- Я поражен. Вы настоящий ученый. Как вам это удалось?
- Не совсем так. На самом деле этот, если угодно, фокус, давно известен. И для него не нужны всякие железячки и пластиночки. Прибор давно создан. Он здесь, - постучал пальцем по своему лбу эксперт.
- Там... Там происходит такое, - нежно поглаживая изделие, все еще цепенел Ноккер.
- А что вас удивляет? Там происходит ровно то, что вы сами и делаете.
Ноккер пробормотал что-то невнятное.
- А теперь представьте, что ваше изобретение получит распространение, пусть даже ограниченное. В отличие от мозга, оно очень сильно фонит. Кроме того, что вы сами только что увидели, Среда получит дополнительный шум и загрязнение. Как это скажется - не знает никто.
- Вот теперь я ничего уже не понимаю, - устав от навалившихся новых проблем, сказал правду Ноккер. - Зачем же вы тогда помогли мне его доработать?
- Чтобы вы лично убедились. Словам же никто не верит.
- Вы не журналист, - пристально взглянул на собеседника Ноккер. Конечно, между физиком и профессиональным исследователем людей есть существенная разница в навыках, однако жизненный опыт Ноккера редко его подводил.
- Это не имеет значения. Иногда я пишу, значит - журналист. Я не обманывал вас.
Гость явно не собирался уходить. Но, подводя к какой-то еще не высказанной мысли, совсем не торопился конкретизировать разговор. Ноккеру надоело ходить вокруг да около, и он решил спросить напрямую:
- Что вы хотите от меня?
- Уничтожь прибор. И никому о нем не рассказывай. По крайней мере о том, что он работал.
- Никогда, - гордо тряхнул головой Ноккер. - Это мое детище.
- Это не детище, а детина, которая сожрет вас всех - дай только волю.
- Кого это “вас”? - с подозрением спросил Ноккер.
- Неважно. Сменим тему, - чуть заметно поднялись вверх уголки губ гостя, и он продолжил:
- Ты помнишь как его назвал?
- Конечно: “Прибор анализа тенденций”.
- Сокращенно “ПАТ”. То есть тупик.
- Об этом я не думал.
- А тебе надо думать. Ты ученый. Здесь нет выхода. Он совершенно в другой стороне, - визитер впервые за всю беседу показал признаки возбуждения. Он поднялся с дивана и пронзительным взглядом уперся в глаза Ноккера. - Если ты не будешь думать ни о чем, кроме своих изобретений, кто будет думать? Те, кому ты их отдаешь? Ты обязан сам себе. Обязан угадывать судьбу своих созданий и последствия их появления. Ты виноват, а не тот, кто нагадил с твоей помощью!
- Извините, - отдуваясь, прохрипел Ноккер. - Но это мало похоже на интервью.
- Я сказал: “Материал о вас”. Об интервью речи не шло. А если тебе пока не все еще понятно, надень снова шлем. Но не сбрасывай его так быстро. Посмотри сам повнимательнее.
Ноккер почему-то подчинился и снова запустил процесс.
Кабинет директора отдела собственной безопасности Космических войск Северных дышал обманчивым спокойствием. Только непосвященный новичок мог подумать, что просторная тишина, хранимая дубовой обшивкой, является настоящей. За пределами кабинета постоянно что-то происходило. Сотни сотрудников выполняли обычную рутину, обеспечивающую целостность структуры и взаимопроникновение в другие.
Ниточки переплетались в единую сеть, тянувшуюся сюда. Здесь находился дергающий за ниточки. А над ним находился Кордлесс, а также шеф Кордлесса, бывший таковым лишь по громкой должности, но не по сути.
Полчаса назад полковник закончил ежеутреннее совещание и сейчас позволил себе немного отдохнуть. Это почти удалось. Лишь в конце отведенного срока затрещал зуммер.
- Что? - полковник любил говорить отрывисто и односложно.
- Начальник наружной службы со срочным сообщением, - доложил секретарь.
- Хорошо.
В кабинет вошел молодой офицер и остановился на почтительном отдалении.
- Сэр, один из объектов принял странного посетителя. Ни в одной из служб или иностранных миссий не числится. По базе агентов тоже.
- Объект?
- Это Ноккер, сэр. Они разговаривают уже почти час. Но мы не знаем о чем. После того, как он представился экспертом какого-то журнала, связь пропала. Видимо, одновременно вышли из строя все точки слежения.
- Какой журнал?
- Научный. Мы проверили. Заявка на издание была подана только вчера. Есть подозрение, что это новый визитер, и он работает по Ноккеру.
- Почему сразу не доложили? - в голосе полковника появились грозные нотки.
- Выполняли проверку, сэр. Была версия, что это закрытый спец кого-то из соседей. Но у них такого тоже нет. Они клянутся, узнав общую ситуацию.
“Клянутся, - мысленно обматерил всех полковник, - Они всегда клянутся”.
- Немедленно группу, - приказал полковник. - Задержать. Доставить сюда. Я лично буду говорить.
- Есть, сэр.
Ноккер выдержал полторы минуты наблюдений. За это время он взмок, будто только что пробежал миль десять.
- Все. Больше не могу. Это ужасно. Я согласен с вами.
- Вот теперь, думаю, можно начать разговор.
Ноккер выпил еще бокал зелья. Сделал несколько глотков и гость, словно собираясь с мыслями или помогая приготовиться собеседнику:
- Вообще-то сам по себе твой прибор не так страшен. Я намеренно слегка утрировал. Для легкости понимания. Однако, раз уж вам удалось создать такое, то до изобретения следующего остался один шаг.
- Изобретения чего?
- Сам подумай. Как только появится анализатор, сразу же найдется масса желающих управлять. А от твоего прибора до создания, скажем, модификатора - действительно один шаг. И вот это уже на самом деле страшно.
- Вы хотите сказать, что можно не только считывать, но и воздействовать? - почти без особого удивления переспросил Ноккер.
- Воздействовать можно на все, что угодно. Вопрос - зачем и с какой целью. В вашем случае результат заранее известен. Разборки, которые сейчас происходят грубо, будут перенесены еще и на новый уровень. О дальнейшем лучше даже не догадываться.
Ноккеру нечего было возразить. Он прекрасно понимал, что необычный гость прав. Что рассуждать, если все его исследования финансировал спецотдел Космических войск. А там сидели люди далеко не с добрыми руками. Ноккер работал, чтобы удовлетворить страсть ученого, получить ни с чем не сравнимую радость свершения. Это ему сегодня удалось. Многолетний труд закончился абсолютным успехом. Вторым мотивом были деньги. Как на разработку аппарата, так и обещанные в случае достижения цели.
Теперь первое, побуждающее к действию, отпало. Работа была завершена. Дважды проведенный опыт отодвигал на третий или даже четвертый план желание награды. Ноккер не только умел нестандартно мыслить, но и обладал совестью. Обменивать после увиденного и услышанного свое создание на единоличные блага теперь ему претило. Сама мысль об этом вызывала какое-то гадкое мерзопакостное чувство. Ибо всем сердцем он ощутил возможный итог.
Задумавшись, Ноккер не сразу заметил, что расхаживая по комнате с пустым бокалом в руках, он остановился в углу. Здесь, на коврике, хранящем паркет, стояла двухпудовая гиря, с которой он развлекался по утрам. Решение пришло мгновенно. Накачанные мускулы легко подняли ввысь округлый металл. Еще через секунду два пуда веса обрушились на нежные конструкции анализатора. Искры погасли столь же быстро, сколь быстро вспыхнули.
- Вот и все, - с долей сожаления заметил Ноккер.
- Нет не все. Это только начало. Ты сломал каменный топор, но можешь получить лазерный скальпель.
- Опять образы.
- Послушай. Раз у тебя хватило воли уничтожить дрянь, значит хватит силы найти верное применение новому.
Гость разложил на диване какую-то биологическую схему и начал объяснять. Ноккер с полчаса внимательно слушал, периодически ловя себя на мысли, что почти ничего не понимает. Хотя гость, и это было видно, изо всех сил старался говорить доходчиво. Угадывалась лишь общая концепция, очертания и принципы которой в чем-то были схожи с использованными им при создании прибора. Наконец Ноккер, утомленный впечатлениями дня, которых хватило бы на год, не выдержал:
- Зачем вы мне все это рассказываете? Я не нейробиолог и не специалист по мозгу. До сих пор никто толком не знает - как это работает, - раздраженно стукнул по своей голове Ноккер.
Гость понимающе замолчал. Но ненадолго. Он отвернулся к окну и снова начал говорить:
- То, чего ты пытался достигнуть с помощью своего последнего достижения технической мысли, на самом деле можно достичь без всякой техники. Одной мыслью.
- После ваших экспериментов я вынужден верить вам, - борясь с недоверием, заметил Ноккер.
- Однако, здесь есть одно очень большое “НО”.
- “Но” есть всегда. Можно ездить быстро, но при этом легче разбиться, - произнес глубокомысленную фразу Ноккер, интонацией акцентируя “но”.
- В данном случае все гораздо сложнее. Любой надоевший прибор легко сломать, как ты только что продемонстрировал. У научившегося пользоваться мозгом выход только один - сломать свою голову. Что неумно и неправильно. Особенно, если человек хороший.
- Кажется я начинаю понимать, к чему вы клоните. Вы, мистер, случайно не луддит? - задав провокационный вопрос, решил взять инициативу в свои руки Ноккер. А про себя подумал: “Как у него все легко получается. Никаких проблем. Хочешь это - пожалуйста, хочешь то - тоже можно”.
- Луддиты, уважаемый, крушили отдельные машины, наивно надеясь сломать таким образом систему. Но любая устойчивая система действует по своим законам. Модифицировать ее можно лишь изменив ее внутренние связи. Уничтожение же отдельных элементов ни к чему не ведет. На их место тут же заступают более совершенные новые. А насчет отсутствия проблем вы ошиблись.
Ноккер, занятый осмыслением возражения, не сразу понял последнюю фразу. Инициативы пока не получалось, но это не значило, что следует сдаваться.
- И все-таки, будьте настолько любезны..., - начал Ноккер.
- Просто Друг, если угодно. Ваш новый друг, - не дожидаясь конца вопроса, ответил гость.
Ноккер впал в смятение. Этот странный, в кавычках, журналист похоже знал или угадывал все его вопросы. Плохо это или хорошо было непонятно. А может просто совпадение? Впрочем, он помогал ему, и это, скорее всего, было хорошо. Аналитический ум истинного ученого все время продолжал работать как совместно, так и отдельно от его обладателя. Информации не хватало, и мозг заставил родиться вопрос:
- Почему я?
- Наконец-то, - обрадовался гость. - Вы один из немногих, обладающих необходимым набором качеств. Не так много найдется специалистов вашего уровня, имеющих чистую душу. Поэтому есть основания предполагать, что ваше знание не будет потрачено во зло. Правда, должен предупредить. Над вами будут издеваться некоторые коллеги и даже пытаться строить козни. Не обращайте на них внимания.
Ноккер наконец понял, что скрывать ему теперь просто нечего, ибо друг обладает большей информацией, чем хранит весь объем засекреченных тайн.
- Да они почти все занимаются этим в той или иной степени. Чего им смеяться, разве что от зависти? Один города усыпляет, другой с девками воюет, третий и вовсе..., - осекся Ноккер, все-таки решив для надежности промолчать. Он не был уверен, что стены не слушают.
- В этом “почти” и заключается дело. Но хватит болтовни. Хочешь посмотреть?
Ноккер, под взглядом гостя, испытал отдаленный неведомый ранее ужас. Ему показалось, что глаза друга меняют цвет. Изначально пронзительно синие, они вдруг стали какими-то зеленовато-коричневыми. Причем левый глаз казался темнее. “Бред”, - мотнул головой Ноккер.
Усталость исчезла. Теперь только страх неизвестного боролся с волей и упрямством желающего познать. Воля победила.
Ноккер нашел силы еще раз посмотреть на гостя, стараясь придать себе уверенность. Но гость, снова отвернувшись, опять выдал порцию устрашающих слов:
- Должен окончательно предупредить. Если ты один раз научишься, это останется с тобой навсегда. Готов ли ты к такому? Тем более, ты уже видел, там - не только знание... Можешь отказаться. Это твое право.
- Я готов, - Ноккер отбросил последние сомнения.
- Значит я не ошибся в тебе. Но начнешь ты с самого страшного. Если выдержишь, увидев, и останешься в норме, все остальное будет проще.
- С чего? - вырвалось у Ноккера, хотя он приказывал себе молчать.
- С того, что перевернет многое в твоем ощущении мира. Ты увидишь глубокое прошлое. Сотни цэтов назад. Помни, что ты исследователь, ученый. Это поможет тебе выдержать.
- Я не знаю, что такое “цэтов”, - перепутав ударение, перепутал все Ноккер.
- Узнаешь. “Цэтов”, с ударением на “э” - это множественное число. А теперь успокойся и собери свою волю.
Ноккер закрыл глаза. Он сам не понял почему так решил. Неожиданно то, что настойчиво объяснял гость на схеме, стало доступным и элементарно ясным. Перед ним появилась Вселенная. Она приняла его, словно дитя, и предоставила свободу.
Теперь он мог перемещаться одним желанием, и расстояния исчезли. По телу должен был пробежать холодок, но тела в прежнем понимании не было. Впрочем, страх такие мелочи не интересовали. Он нашел свое место, и Ноккер увидел картину:
Туманный сгусток вздохнул, пытаясь восстановить привычную пульсацию. Но чего-то явно не хватало. Попытки вернуть прежнюю амплитуду проваливались одна за другой. Два белых карлика взорвались, разметав материю в газ. Железо, увлекая за собой космическую пыль, стало сворачиваться в воронку черной дыры.
Тогда заработали ячейки мозга, дремавшие миллиарды лет. Первыми выдали данные самые свежие и маленькие - в диаметре не больше парсека. И в глубине Вселенной, на одной из ее окраин, родилась страшная фраза: “Откройте сердца свои”. Сгусток стал ярче, и взрывы внутри него прекратились.
- Шигиес, - мы не должны делать этого. Ищи внутри себя.
- Для миллиона световых лет твой совет пришел слишком быстро. А я думал, ты спишь. Но это мой сектор. В своем - делай, что хочешь.
- Я такой же, как и ты. Поверь мне, ты не получишь и сотой доли ожидаемого.
Туманность вдруг стала ярко-белой, изрыгнув ответ...
Небывалый свет ослепил Ноккера, и он в панике вернулся назад.
Ошарашено осмотревшись по сторонам, Ноккер убедился, что он снова в своей многокомнатной квартире. Привычные стены помогли окончательно очнуться:
- Что это было?
- Это было то, что было. Прошу не вникать в тавтологию. Тебе нужно время, чтобы осмыслить. Больше незачем учить ученого. Остальное сделаешь сам. Есть только два условия. Не давай того, что узнаешь, тем, кому не положено. И не рассказывай больше, чем следует. А что из всего этого следует, к вечеру сам поймешь. До свидания.
- Вы еще прийдете? - захотелось говорить и говорить Ноккеру.
- По-моему, я сказал: “До свидания”.
Гость ушел.
Ноккер повалился на диван. Ему было о чем подумать.
Но не прошло и минуты, как в квартиру ворвалась группа вооруженных службистов. Шевроны на рукавах, изображавшие голову крылатой змеи, смотревшую на охваченную хвостом планету, выдавали их принадлежность.
- Где он?
- Кто? - автоматически ответил вопросом на вопрос Ноккер.
- Не делайте из себя идиота. У вас только что был посетитель, - зло ответил один из офицеров. - Обыскать все.
- Какое вы имеете право разговаривать со мной в таком тоне?! - возмутился до глубины души Ноккер. - Вы пожалеете. Я немедленно звоню вашему начальству.
- Извините, - вмешался старший группы. - Он будет наказан за грубость. Мы только осмотрим помещение, если вы позволите. А где же все-таки гость?
- Он ушел, - смягчился Ноккер. И ему почему-то захотелось смеяться. Однако, ученый нашел силы сдержать иронию. Какой смысл метать бисер перед теми, кто все равно не поймет смысла шутки?
- Когда? - настойчиво спросил старший.
- Только что, - сказал абсолютную правду Ноккер.
- Трое, быстро на улицу, - приказал старший.
Бегом спускаясь по лестнице, сержант собственной безопасности увидел дворника с метлой, стоявшего на нижней площадке в нескольких шагах от подъездных дверей.
- Вы здешний дворник? - наглым тоном задал вопрос сержант.
- Да, это мой дом.
- Никто не выходил последние десять минут? - дыша затухшим чесноком, приблизился сержант.
- Никто? Пока еще не выходил, - взяв наперевес метлу, ответил дворник.
- Пшел вон отсюда, - сержант ринулся к двери, оттолкнув старика.
Дверь не поддавалась. Тогда воин ударил по ней ногой. В разные стороны полетели мелкие пластиковые щепки.
- Черт, б..., - грубо выругался сержант. - Тварь.
- Зачем же так злиться? - снова послышался голос старика. - Если хотите, я открою. Здесь элитный дом. Дверь всегда заперта.
- Козел, почему сразу не сказал? - еще больше разъярился сержант, демонстративно дергая автоматической винтовкой.
- Ты не спрашивал, - открывая дверь, ответил дворник.
Матерясь, сержант выбежал на дорогу. На беду, к соседнему дому гнал опаздывающий грузовик...
- Сэр, мы не сумели обнаружить агента. Он словно провалился сквозь землю.
- Тогда сделайте вид, что это случайность. И не оставляйте бумаг, - полковник редко произносил такие длинные предложения.
- Один человек погиб.
- Так похороните.
- Есть, сэр.
Ноккер работал с утра до поздней ночи. За несколько дней ему удалось экспериментально обосновать столько нового, что вся предыдущая деятельность казалось теперь пустым времяпровождением. Приглашение выступить с докладом на ежегодном конгрессе, где ему отвели почетное первое место, вынудило потратить один день на поездку.
Высотное здание Академии наук, блестящее затемненными стеклопакетами вакуума, сегодня охранялось строго, как никогда. Еще при въезде на огороженную территорию каждая машина тщательно осматривалась, а число и личности пассажиров дотошно сверялись со списками, хранящими все параметры каждого допущенного: от внешнего вида при всех возможных ракурсах до отпечатков левого мизинца правой ноги. Особому осмотру подвергались водители. Второй уровень контроля сканировал каждого входящего в холл здания. Итоговый третий осуществлялся спецами непосредственно у двустворчатых дверей конгресс-зала.
Столь жесткие меры были призваны обеспечить присутствие на однодневном научном конгрессе лишь приглашенных выступающих и лиц, имеющих специальный пропуск, и преградить путь всем остальным, вечно шатающимся в научных кругах или не достигшим нужного уровня.
Неодобрительный гул и реплики элиты мыслителей нисколько не мешали обученной охране выполнять инструкцию. Одетые в черно-серое с узкими белыми полосками, они быстро и корректно работали, стараясь причинять как можно меньше неудобств привередливым проверяемым. На отлитых словно с одного штампа лицах черно-серых светилась доброжелательность, а в глазах так и читалось: “Это все исключительно для вашего же блага”.
Наконец, последние формальности были закончены.
Председательствующий убедился, что прибыло не менее двух третей приглашенных и удовлетворенно отметил, что это очень высокий показатель. В прошлый раз пришло чуть меньше половины:
- Мы благодарны всем присутствующим, сумевшим найти время среди загруженности и почтившим своим присутствием наш конгресс. С вашего позволения я объявляю его открытым. Надеюсь, каждый из вас будет вознагражден той информацией, которую получит в результате запланированных докладов и обсуждений. Мы рады видеть в вашем лице собрание ведущей научной мысли, которая...
По залу пронесся легкий ропот. Председательствующий профессионально оценил его, как намек, что пора переходить от болтовни к делу.
- Спасибо, - прокашлялся он. - Первым слово предоставляется почетному действующему члену нашей академии господину Ноккеру.
Раздались редкие легкие хлопки.
- Он прочитает доклад на тему: “Некоторые аспекты применения естественной модели адаптивной функции организма”. Приготовиться доктору Дайди. Тема выступления доктора Дайди: “Восьмиреакторные станции, как новое средство безопасности”.
При полном молчании зала Ноккер поднялся на трибуну. Осмотрев зал, он увидел много знакомых. Это придало ему уверенности - он не любил выступать. Но теперь, надеясь на поддержку коллег, даже решил начать с шутки:
- Можно говорить что угодно, но в той части поговорки, где говорится: “Чесать правое ухо левой рукой” можно найти глубокий смысл, если отбросить контекст и общую направленность этой поговорки, - договорив, Ноккер еще более приободрился, и уверенным тоном перешел к теме. - Господа! Все мы знаем, что содружество, как система, столкнулось с проблемами. Зачастую - неразрешимыми. Уверен - путь их решения не лежит в плоскости поиска способов мелкого или дальнейшего, что по сути одно и то же, усовершенствования системы. Она выработала ресурс.
- Что за бред?
- Что он говорит?
- Да это какой-то фашист!
Отдельные выкрики с мест начали заглушать голос Ноккера. Он терпеливо дождался момента, когда всем кричащим надоест кричать. Тишина быстро вернулась, и он двинулся дальше:
- Спасибо за критику и ваше самообладание. Я позволю себе продолжить и приведу одно сравнение. Как достиг предела усовершенствования поршневой двигатель, так и достигла предела наша модель технолого-энергетического развития.
Молнии будут вспарывать небо, пока мы будем продолжать свое страшное действо. Мы ходим кругами, и даже не по спирали. А за последствия никто не отвечает. Каждый из нас думает, что это не он. Что это не его рука делает.
Мы не имеем права двигаться дальше только по этому пути. Хотелось бы предложить варианты, с помощью которых уже через несколько лет мы сможем обеспечить энергией весь континент, не прибегая к методу сжигания или деления.
- Да он бредит! - вскричал помощник разработчика проекта новых восьмиреакторных станций.
- Не надо нам вечных двигателей. Видели мы их! - не удержался начальник охраны, владеющий небольшим, но прибыльным пакетом акций в компании, производящей реакторы.
- У меня есть все обоснования. Это реально, - попробовал было перекричать возмущающихся Ноккер. Он уже сильно нервничал. Но надо было продолжать. А продолжение требовало самоуспокоения. Тем более, что в эту секунду стало понятно стремление лобби.
Тройной удар молотка председателя заставил всех замолчать.
- Я второй раз благодарен вам, - сглотнул воды Ноккер. - Перейду к делу. Если все носители научной мысли... Или хотя бы большинство, половина, согласятся со мной, можно считать, что цель достигнута.
- Говорите понятнее, - теперь уже начал нервничать председатель, которому передалось состояние аудитории.
Ноккер собрался с духом и начал рассказывать:
- Мы знаем, что если при наличии третьей связывающей частицы пропустить один из двух независимых друг от друга элементов через поляризатор, допустим, примитивное зеркало, то они станут зависимыми.
- До сих пор ничего толком не знаем! - из второго ряда заорал один с седой бородой.
В первом ряду поднялся уважаемый академик. Ноккер замолчал. Академик стал говорить:
- Это глупость. Данный опыт давно известен. Он, - академик дернул подбородок к трибуне. - Он вообще неправильно рассказывает. Все не так. Нет никакой связи! Она даже теоретически недопустима. Я лично занимался этим вопросом. Ваша связь должна происходить на скорости, превышающей скорость света. Это невозможно! - сказав все, академик сел.
- Именно поэтому я и собрался говорить, - услышав стандартное возражение, обрадовался Ноккер. - Дело в том, что сами значения скорости здесь не имеют значения. В некотором смысле использование прошлого и будущего, как платформы для настоящего, вообще лишает скорость движения элемента придаваемой ей важности. Скорость становится абстрактным понятием. Можно двигаться с любым V-значением и одновременно оставаться на месте.
Но, предвидя возражения, спущусь с небес. Сегодня цель моего выступления не в этом. Я попробую продемонстрировать, например, как каждый из нас может без посторонних устройств получать и тратить энергию, не убивая среду, где мы находимся.
- Вызовите ему врача, - снова заорал один из крикунов.
Крикун боялся, что деньги, вложенные в акции реакторной компании, бездарно пропадут.
- Ну что ж. Вижу, вы не дадите мне договорить. Возможно, позже вы прочитаете мой доклад. У каждого в наборе он есть. Позволю одно последнее сравнение. Последнее. Надеюсь, хоть его вы выслушаете. Вспомните об обитателях суши и моря. Они не жгут уголь, не строят станции деления и обходятся без приборов. Однако, они до сих пор живы, несмотря на все наши старания. И их больше, чем нас...
- Вон! Вон отсюда! Уберите его! - затопала ногами добрая треть присутствующих.
Этого было достаточно, чтобы непрекращающимся грохотом туфлей лишить слова.
Ноккер спустился с трибуны и медленно пошел вверх по центральному проходу зала. Он корил себя: “Не умею я говорить. Руки работают, язык нет. Не с этого надо было начинать”.
По дороге к выходу до Ноккера донеслись слова следующего выступающего. Ноккер не видел экрана, на котором появился объемный трехмерный цветок-восьмилистник, вниз от которого уходила труба, но слышал текст:
- Я покажу вам, что восьмиреакторные станции высокой плотности концентрации - будущее нашей энергосистемы. Вы видите схему на экране. Каждый ее лепесток представляет собой отдельный фрагмент. Все восемь - целое. С единым центром в середине и общим диаметром не более одной второй мили. В отличие от предыдущих - это абсолютно надежная конструкция, разработанная с учетом последнего печального опыта. Огромный заглубленный 300-метровый котлован обеспечивает полное и мгновенное погребение всех устройств при малейшем взрыве, превышающем мощность килограмма взрыввещества, или выходе ситуации из под контроля. Встроенные по бокам лепестков плиты на полозьях автоматически закроют образовавшуюся яму после падения в нее реакторов. Малый размер и единство системы исключают возможность отказа. Даже гипотетическое нападение мстителей больше никогда...
Ноккер закрыл за собой дверь конгресс-зала и тут же столкнулся с директором отдела исследований Космических войск:
- Ваше выступление потрясло меня. Мне жаль этих гордящихся глупцов. Они охраняют сами себя, и они многое потеряли.
- Не льстите, адмирал, - поморщился Ноккер. - Тезисы доклада каждый имеет на диске.
- Называйте меня просто Кордлесс. Я все равно должен извиниться за их хамство. Новое всегда воспринимается с трудом. Думаю, вы предвидели подобный исход.
- Может быть. Все может быть.
- Вы позволите пригласить вас на обед? Нам есть о чем поговорить.
- Я не голоден.
- У меня очень выгодное предложение. Сумма нового контракта будет на порядок выше предыдущей. Вы понимаете, о чем я говорю? - сделал многозначительное лицо адмирал. - Кстати, вам и по предыдущему перечислили все, хоть вы и потерпели неудачу. Вместе этого хватит не только вам, но и вашим правнукам. Подумайте.
- Именно о них я и думаю. Чтобы им тоже хватило.
- Мне кажется, вы забываетесь, - постарался сдержать растущую злобу адмирал.
- Возможно.
- И все-таки, свяжитесь со мной, если надумаете.
Ноккер ушел.
Адмирал вызвал директора службы собственной безопасности.
- За ним, - открыв окно, ткнул пальцем в спину садящегося в машину Ноккера. - Двойное круглосуточное наблюдение. Применить все средства.
- Но у нас больше нет людей. Все заняты.
- Мне плевать! - взбесился адмирал. - Снимите с других. От них все равно нет толку. Найдите новых. Еще один сбой - и вы уволены.
- Есть, сэр, - вытянулся директор. Он лучше других знал, что быть уволенным с его места, значит быть трупом.
***
- Мара! - едва захлопнув дверь, позвал жену Гвардо. - Смотри, что я сегодня нашел и купил.
- Что?
Гвардо показал жене книгу.
- Опять какая-то заумная тупость. Лучше бы купил что-нибудь поесть, - недовольно отвернулась Мара.
- Разве у нас все кончилось? - удивился Гвардо.
- А тебе надо обязательно дождаться, пока кончится?! - на лице молодой женщины появились истеричные розовые пятнышки, сделавшие его еще более привлекательным.
- Да ладно злиться. Я сейчас тебе почитаю, наверняка понравится, - наугад открыл книгу Гвардо почти в самом начале. - “... по-своему живые, и по-своему мертвые, они почувствовали приближение щупалец, но им не дано было заранее понять, - Представляешь! - воскликнул Гвардо. - Заранее понять, кто из них является целью. И потому память былого тревожила, не давая покоя.”
- Фу, какая скука. И когда ты закончишь скупать всякую ерунду, - нервно прервала мужа Мара.
Но увлекшийся Гвардо уже не мог остановиться и продолжал читать про себя.
- Оторвись ты. Можешь, наконец, с женой поговорить?
Гвардо молча поднял глаза, рассматривая любимую женщину, в них читался плохо скрытый укор.
- И не надо так на меня смотреть. Ты отдал статью?
- Пока нет. Там какой-то пенек заявил, что это ненаучно, и посоветовал обратиться в альманах молодых фантастов.
- У тебя вечно везде одни пеньки.
- Я не виноват, что его понимание науки покрылось плесенью еще в прошлом веке. Он сказал: “Нет, она нам не подойдет”. И в глазах его был нарисован такой страх, хоть и густо замешанный на желании денег, что со стороны можно было подумать, будто ему показали дитя Люцифера.
- Кнокеры уже четвертую машину покупают. А ты, вместо того, чтобы нормальные деньги зарабатывать, плодишь какие-то идиотские теории.
- А зачем им на двоих четвертая машина? Они и на первой-то не ездят? - в искреннем недоумении поразился Гвардо.
- А тебе зачем твои выдумки? Никому это не нужно.
- Выдумки, говоришь, - насупился Гвардо. Наконец-то спокойное равновесие, в котором он пребывал, пошатнулось. - Ну смотри, - он заложил руки за голову и, хрустнув лопатками, резко выдохнул.
Декоративное дерево в кадке, украшавшее комнату, зашелестело листьями, словно под порывом ветра. На кончиках листьев появились голубые ярлычки пламени. Мерцающее свечение, вытягиваясь вверх, образовало полупрозрачный конус, покрыв деревья вращающейся завесой.
Висевший рядом экран, засветившись, включился на текущем канале, показав две мирно беседующие головы:
- Боитесь ли вы за свою жизнь? - спросила одна.
- Каждый должен бояться за свою жизнь. Иначе моя работа теряет свой смысл, - ответила вторая. - Была придумана самый простой вариант...
Внизу экрана поползла строка: “С нами зам. председателя...”.
Гвардо опустил руки. Свечение исчезло. Экран, проработав еще несколько секунд, тоже погас.
- Он... Он же выключен..., - вытирая вспотевший лоб, посмотрела на свободное гнездо энергопитания Мара. Затем перевела ошарашенный взгляд на мужа. - А своему пеньку ты это показывал?
- А зачем? В статье все популярно было написано. Он не понял. Это его личное горе.
- Но если это так просто, надо продать технологию. Срочно найти покупателя.
- Во-первых, я не собираюсь ничего продавать. Во-вторых, все уже найдено, ты не дала мне договорить.
- Что? Что найдено? - нетерпеливое предчувствие богатства охватило Мару.
- Новое издание. “Экофлора”. Они с удовольствием согласились печатать, предложив лишь некоторые купюры.
- Ты хочешь просто так отдать весь свой метод? За какие-то некоторые купюры? Да ты с ума сошел!
- Почему просто так? Будет гонорар, - невозмутимо пояснил Гвардо.
- Все понятно.
- Больше всего надо опасаться людей, которым все понятно. Они делают самые большие глупости, - тихо-тихо прошептал Гвардо.
- Ты издеваешься надо мной? - взвизгнула Мара.
В дверь позвонили.
- Кто это может быть? Ты кого-нибудь ждешь? - Мара разом успокоилась и стала настороженно прислушиваться.
- Вроде нет. Пойду посмотрю.
Сквозь мутно-стеклянную дверь росли чьи-то зеленые уши.
- Ага, - рассмеялся Гвардо, распахивая дверь. - Заходи. А почему так скромно и без шума?
- Тсс..., - Маленький применил полюбившийся последнее время жест со звуком и, заметив Мару, театрально поклонился. - Здравствуйте. Очень рад, Малень..., Маленье. Доктор Маленье. Университетский друг вашего мужа.
- И что же вы лечите, доктор? - смешной вид гостя развеселил Мару. А дорогой костюм, гармонично сочетавшийся с черным портфелем рифленой кожи, ценой с сотню ее зарплат, заставил проникнуться уважением. Если доктор может позволить себе столь небрежно обращаться с таким портфелем, только что ободранным о торчащий из стены гвоздь, то каковы ж его доходы.
- В некотором смысле лечу почти все. Кроме глупости. Она, как правило, не лечится.
- Да что вы? У вас есть прибор? - подводя к креслу гостя, сострила Мара.
- Конечно. Вот сейчас по дороге к вам наблюдал интересный случай. Разговор на пальцах глухого со слепым. Я, пока шел мимо, вернул слепому зрение, а глухому слух. И вы знаете, что они сделали?
- Обрадовались? - догадалась Мара.
- Нет. Они еще с полминуты поговорили на пальцах, а потом начали драться. Пришлось вернуть все обратно.
- И что?
- Ну драться-то они перестали. А разговаривать на пальцах - нет.
- Вот придурки, - участливо и понимающе сделала вывод Мара. Затем, сообразив, предложила. - Вы что-нибудь выпьете?
Надежда на отказ не оправдалась, теперь следовало выполнять предложение, поскольку доктор радостно кивнул:
- Вон того синенького. В углу шкафчика, справа, за желтеньким.
Мара двинулся в сторону шкафчика.
- А это что такое? - Маленький поднял со стола новую книгу.
- Это ваш друг вечно скупает неизвестно что, - открыв шкафчик, начала искать заказанное Мара.
- Почему же неизвестно? - внимательно рассмотренная обложка открылась. - Смотри-ка, тут про меня написано. Ха-ха, - пролистал страницы доктор. - О! И про Ласкового тоже. Я забираю. Тебе еще рано такое читать, - Маленький подмигнул Гвардо: “Это все для нее.” - А вслух откатил. - Шутка, конечно. Кстати, Мара, книга весьма интересная. Смешная.
В другой руке доктора оказалась копия книги:
- Вот эту точно заберу. Ну ладно. Я пошел.
Мара наконец нашла синюю емкость:
- А выпить? Вы же хотели? Так просто мы вас не отпустим.
- Я подумал - все кончилось. Но коли не отпускаете - куда деваться.
Мара подозрительно посмотрела на доктора. Его легкомысленно-довольный вид, временами граничивший с придурковатостью, и странная манера поведения несколько противоречили строгости одеяния. Но не такова была Мара, чтобы реагировать на обманчивую внешность. Острая направленность характерного ума женщины подсказывала, что из случайного гостя можно выжать пользу: “Если они друзья - мгновенно рассудила Мара - то, возможно, он образумит ее глупца. И тогда она, ну и он тоже, оба будут ходить в таких костюмах. А может даже, доктор поможет заняться делом. Ему. Раз уж такой большой друг.”
Теперь Мара знала как себя вести. Поэтому она налила побольше и с явной заинтересованностью начала разговор:
- Вы выглядите гораздо моложе моего мужа. Господин Маленье, вы что, поступили в университет сразу после первой градации школы?
- К сожалению, нет. Наоборот, школу я закончил, когда ваш муж еще не родился. Просто я лучше сохранился. Для доктора это не сложно.
- Как интересно вы рассказываете, - Мара начала искать новые подходы. - Вы знаете, он написал статью.
- Серьезно? Никогда бы не подумал, - удивился Маленье. - О компенсации ф-эффекта?
- Не знаю, я не читала.
- А я читал, - так, будто ненавязчиво и сквозь зубы, отвернувшись, ответил доктор.
- Вы шутите.
- Да я всегда шучу. Профессия такая. Если пациентов не веселить, они совсем скиснут. А смех даже боль побеждает. Впрочем, - окончательно глупым взором доктор скользнул по глазам Мары. - Впрочем, действительно читал. Весьма неплохо написано. Так в чем проблема?
- Отстань от него, а? - вмешался Гвардо.
- Дай поговорить с умным профессором, - спокойно огрызнулась Мара, чтобы сохранить царившее спокойствие.
- Доктором, дорогая. Только доктором, - последовало уточнение. - Друзья, не ссорьтесь. Статья действительно очень интересная, - вальяжно развалившись в кресле, всплеснул руками Маленький. - Ссориться... Не стоит. Ударение на букву “о”. Но..., - Маленький запнулся. Его снова начали распирать рифмы. И если в прошлый раз ему удалось сдержаться от декламаций, то теперь выпитое синее помешало:
И даже в каменной жаре
Не стоит пагубного слова
В блестящей бликами воде
Спасительный глоток суровый.
- Какая у вас многогранная душа, - изобразила ласковую улыбку Мара.
- Вы мне льстите, - очнулся Маленький.
- Нисколько. Мне понравилось.
- Так о чем мы говорили? - взяв разлитие в свои руки, вспомнил доктор о синей емкости, в которой после троекратного опустошения бокалов осталось совсем немного.
- Понимаете. Он столько работал. А теперь, когда близится слава, хочет отдать все за бесценок.
- Ты замолчишь или нет? - Гвардо может быть впервые прикрикнул на жену.
- Да подождите вы. Потом, если охота будет, разберетесь, - двумя предложениями Маленький вернул порядок. - Что хочет отдать?
- Вот это. То, что... Вообщем, о чем вы читали, - заблудилась в попытках объяснить Мара.
- А-а-а..., - протянул доктор. - Ясно, - и еще раз выпив, дернул шеей и недоуменно посмотрел на Мару. - Так это давно известно.
- Серьезно? - поникла Мара.
- Конечно, не всем. Но давно. А что вы имеете в виду под “бесценком” - мне неведомо.
Тут на Маленького напала икота. Отчаянно борясь с ней, он полузаплетающимся языком начал объясняться. - Я когда утром был в редакции. Вот. В смысле “Экофлоры”. Ик. Вот. Значит. Меня... Когда я сказал, что еду к вам, попросили завезти гонорар. А статью они сами сократят. Сказали: там есть кое-что лишнее.
- И какой гонорар? - глаза Мары снова начали загораться, но теперь гораздо слабее.
- А тебе что надо? - забыл о необходимости икать Маленький.
- Например, 167-ю модель, - не сообразив, о чем говорит, выпалила Мара.
- Ну вот. Все испортила, - опечалился доктор. - Угаданный подарок неинтересен. Она уже целый час стоит у тебя под окном. Придется заменить на что-нибудь другое.
“Подарю ей дирижабль - подумал Маленький - Только где она на нем будет летать? Впрочем, неважно. Не мое дело”.
- А гонорар..., - Маленький поставил на стол черный портфель. - Гонорар здесь. - И начал выкладывать из карманов свертки. - Извините, все в портфель не вместилось.
Закончив дело, Маленький посмотрел по сторонам, раскланялся, и с большим сожалением заявил:
- Буду уходить. Было очень приятно. Непременно зайду еще раз.
Печально наблюдая за удаляющейся к двери спиной, Гвардо молча взмолился:
- Не могу я больше здесь.
- А я могу? Я тоже здесь, - тотчас возратился ответ.
У самой двери Маленький обернулся и будто нехотя заметил:
- У тебя зеркало неправильно висит.
- Почему?
- Зеркало должно висеть так, чтобы ты видел всех, кто входит, но ни один входящий не видел - где ты.
- Спасибо. Я перевешу.
- Всем привет. Думаю, при моем следующем визите вы не будете ссориться.
- Я провожу, - крикнул жене Гвардо.
- Конечно, дорогой.
Двери подъезда захлопнулись, и двое старых приятелей оказались на улице.
- Ну ты даешь, - удивился Маленький. - Где ты нашел такое?
- Да все нормально, - поморщился Гвардо. - Ничего я не искал. Само вышло.
- Мне-то не надо байки плести. Вижу же: не повезло. И кому? Самому Гвардо. Удивительно.
- Сказал бы я тебе, что ты дурак, но не скажу. Наоборот, повезло. Они все тут такие. А у нее превышение жадной хитрости, в том смысле как здесь понимается, над нормой - минимальное. Мара очень хороший человек.
- Уверен?
- Не знаю. Я ее считываю только в крайних случаях. Иначе нечестно. Но знаю, что есть гораздо худшие.
- Это и я знаю. Именно к ним меня Сир и послал работать. Ничего, лечатся, правда не все, - Маленький хитро прищурился, и уши своей вибрацией родили тонкий свист. - А что, с худшими уже пообщался?
- Пока не удалось. А вот моему товарищу действительно не повезло. И я знаю, что это такое. Хотя он и не рассказывает. Жаловаться не любит.
- Жену, значит, не читаешь. А товарища...
- Профессия такая.
- И что же с ним эдакое случилось? - сдерживая смех, посуровел Маленький.
Не заметив спрятанного смеха, Гвардо на полном серьезе ответил:
- Угораздило жениться на женщине с ребенком.
- Ну и что? Полно таких.
- Так он, дурак, принял этого ребенка, как своего.
- Почему дурак? Наоборот, на ласкового похож.
Откуда-то послышалось: “Меня не трогать”.
- Ласковый, да мы не про тебя, - хором захохотали приятели.
Опять послышалось: “Тогда ладно”.
- Не знаю, на кого он похож. Но, по-моему, на дурака, - отвязавшись от Ласкового, продолжил Гвардо. - Он покупал ей учебники, чтобы она училась. Но то, чему она научилась, было использовано ею исключительно во зло окружающим.
- Почему похож на дурака?
- Потому что, он умный. Потому и похож на дурака. Если бы был похож на умного, то заранее бы сообразил - к чему дело идет. И не стал бы покупать учебники, чтобы взращивать злость.
- А к чему дело идет? Расскажи, интересно, - заинтригованно подмигнул Маленький.
- Ты что, издеваешься? - улыбнулся Маленький.
- Над тобой? По-моему, я не похож на дурака.
- Ну ладно. Слушай.
И Гвардо изложил Маленькому историю наблюдений за своим товарищем.
Жена относилась к нему с нежностью. А ребенок, оказавшийся подростковым типом женского пола - со скрыто замаскированной подозрительностью, густо замешанной на желании денег и ненавистью ко всему окружающему. Пока ребенок рос, его молодой мозг хранил маскировку, высасывая под лояльность все возможные деньги и удовольствия, стоившие ресурсов.
Но настал день, и подросток вырос, превратившись в молодую женщину. Тут же выросли потребности, и захотелось большего: если не 167-ю, то хотя бы 108-ю, вместо десяти платьев - тридцать или пятьдесят и так далее.
Когда потребности превысили возможности семьи, родилась злоба, подогревавшаяся наблюдениями за богатой жизнью других. Идея - заработать деньги самой не могла родиться по определению в голове человека, который был искренне уверен в том, что мир существует для того, чтобы обслуживать его, великого. Но и “блюдечка с голубой каемочкой” на горизонте не наблюдалось.
Симбиоз потребностей, уверенности в смысле существования мира и злобы родил самую логичную мысль: “Раз отчим не может все это оплатить, значит, он ни к чему”.
В формальной логике всегда одно вытекает из другого, и наоборот. В данном случае мозг молодой женщины принялся решать двуединую задачу: убрать небогатого отчима и найти ему достойную замену, которая оплатит себя, то есть меня.
Первая задача казалась относительно простой и решалась методом устроения ежедневных скандалов, в надежде на конец терпения. Тут подвернулась судьба, облегчившая решение второй задачи: показалось, что биологический отец разбогател. Все складывалось как нельзя лучше: доведенный до ручки ежедневным хамством отчим ушел, и отец появился на горизонте. Казалось бы, теперь ничто не помешает осуществить свои планы и желания. Настало радостное ожидание свершившихся надежд. Во снах снились деньги, наряды и автомобили.
И вдруг весь, столь взлелеянный годами, замысел сломался. Оказалось, что мать не желает жить с человеком, двадцать с чем-то раз заразившим ее всем, чем возможно, кроме белой розы, и жестоко избивавшим ее каждый раз под утро, когда она не давала ему денег на глоток огненной воды. Тут же скорбно выяснилось, что у этого человека нет денег, и он всю жизнь живет в долг, имея тридцать детей от восьми женщин, если не больше. А потом и отчим вернулся.
Крушение надежд заставило взглянуть на мир более прагматично.
- Подожди, - перебил Маленький. - Ты зачем мне это рассказываешь? Психологию и мотивацию людей я давным-давно знаю.
- А я тебе рассказываю не для этого.
- Но тогда зачем?
- Интересна эволюция эмоций моего товарища, с которым так попытался поступить описанный мною недоросль.
- Эволюция всегда интересна. Рассказывай дальше.
И Гвардо продолжил рассказ.
Тогда молодая женщина сообразила, что глупо сидеть на двух стульях. И поскольку время двигалось, в течение которого она училась там, где не заслужила в силу не хотения, а жила уже там, где отказывалась, в голову пришла мысль: следует решить сначала первую задачу, а вторая решится сама собой. Ибо мама еще молода.
К этому моменту похожий на дурака, ибо все никак не хотел верить, что происходящее дома - не случайность, а результат целенаправленных действий, понял: что к чему. Его, наконец, убедили упрямые факты. Но понимал он это медленно, и эволюция его мыслей и эмоций была следующей:
Сначала - длительное непонимание (он наивно надеялся, что дело в разных подходах к одним и тем же вещам, что естественно).
Затем - удивление (как же так? за искреннее добро платят искренним злом).
Далее - возмущение (я никому не позволяю и не позволю так обращаться со мной).
Несколько позже - злость (нашли, с кем поиграться, вот я сейчас поиграюсь).
Еще чуть позже - доброта (все-таки, так нельзя).
После серии очередных провокаций - снова злость (нарывались - нарвались).
И, наконец, безразличие (без меня разберутся). Полное безразличие, на грани апатии.
- Надо же. Так он не похож на дурака, раз ему стало все равно, - размыслил Маленький.
- Не знаю. Возможно, у него не было другого выхода, - вздохнул Гвардо.
- Выход всегда есть. И не один, - возразил Маленький. - Кстати, а с этой пациенткой что случилось?
- Пока ничего. Он же решил игнорировать. И действительно без эмоций.
- Очень правильное решение. А то мешался бы под ногами.
- Не понял.
- Природа многое прощает. Но хамство никогда. А то, что ты рассказал об этой, как там ее, - это хамство. Хамство не укладывается в гармонию создания.
- Какая разница. Все они здесь такие. Особенно молодые, - хмыкнул Гвардо.
- Неправда. Не все, - возразил Маленький. - Большинство - это еще не все.
- Правда, - согласился Гвардо.
- Это не вся правда.
- Да. Я знаю, - опять согласился Гвардо.
- А ты знаешь, кто этот твой товарищ, о котором ты рассказывал?
- Догадываюсь.
- Тогда зачем ей это было надо? Остаться в мире без защиты.
- Она считает, что у нее черный глаз.
- Чего? Какой глаз? - заржал Маленький. - Пустой, что ли?
- Не знаю. И не хочу знать.
- Ладно. Спасибо за веселье. Я пойду.