Эхо от слова “Делай”, не подавая малейших признаков затухания, многократно отражалось над Седьмой планетой...
Непокорный с Маленьким и Ласковым опустились на поверхность. Сзади над ними летел черный надутый шар, отдаленно напоминавший Гиппо. Он обозревал близлежащие окрестности и пытался что-то сказать. Впереди, сквозь забрезживший рассвет показался какой-то город. Слева и справа от города возвышались гряды нарастающих гор, убегавших за горизонт.
- Сир, я пожалуй, приземлюсь. Все равно уже пришли, - наконец, сдуваясь, просвистел шар.
- Тебя никто и не просил летать. Хватит свистеть, иди к нам.
Что-то с грохотом упало, и троица заметила грузное расплющенное тело, оттопыренными лапами напоминавшее кота.
- Поднимите его, - не останавливаясь предложил Непокорный.
- Я и сам, - отряхивая от грязи черную шкуру, приподнялся Гиппо.
Мокрые капли, летящие с шерсти, попали на Ласкового, и тот возмутился:
- Хоть бы отошел, что ли.
- Иди-иди. Видишь Хозяин где? Он не любит когда отстают.
Гиппо и Ласковый нагнали остальных, когда они уже вошли на брусчатку одной из улиц города.
Совсем рассвело, хотя сплошные серые облака скрывали светило. Они не давали ни ветра, ни дождя, словно зависнув здесь навсегда. Как непреодолимая преграда, они разделили то, что было внизу, придавив его к земле, и остальное, находящееся над облаками.
Взгляду посетителей предстал красивый город. Невысокие каменные здания были любовно отделаны их аккуратными владельцами. Одинокие мелкие лужи и кучки грязи только подчеркивали общую чистоту улиц. Вся эта картина выглядела неественной, чего-то здесь явно не хватало. Эта мысль мучила всех.
- Почему нам никто не попадается? - наконец прервал молчание Ласковый. - Где народ?
Никто не ответил, и они прошли еще несколько кварталов, ощутив на себе придавливающий сверху свинец.
- Умирающий город, - горько произнес Непокорный. И начал вслух размышлять, - Здесь черная смерть. Процентов семьдесят-восемьдесят может умереть. Дерьмо. - Не сдержался он.
Наконец стали попадаться отдельные местные жители. На их лицах стояла печать горя и страха. И все они что-то волочили или везли за собой. Добравшись до центральной площади, они обкладывали это что-то сухими ветками, перемежая поленьями, и поджигали. Камни площади начинали впитывать горько-сладкий запах горящей плоти.
Никто не обращал внимания на идущих навстречу. Никто из все чаще и чаще подъезжавших на площадь не смотрел на других. Молчаливый ритуал смерти, от которой живые спасались огнем, озвучивался только скрипом колес, изредка дополнявшимся цокотом копыт.
Убитые горем люди не только выполняли последнюю обязанность, но и сами готовились к тому же. Даже слезы давно высохли на их щеках. Потому что каждый приходил сюда не первый, и не второй раз.
- 27 тысяч населения. Было. Десять тысяч с небольшим уже свезли сюда. Около восьми тысяч тоже заражено, - не удержался, чтобы не похвалиться информацией Ласковый. И хотел сказать что-то еще, но тут коготь Гиппо впился ему в тело. И он, не издав ни звука, предпочел замолчать.
Прошло больше часа. Все четверо безмолвно стояли у стены большого серого здания с четырехсторонней крышей, устремившейся вверх. Возможно, она пыталась проткнуть своим острием жестокий пресс облаков, но чуть-чуть не доставала до нижнего края.
Все новые и новые процессии и ходоки прибывали на площадь. Некоторые из них, потеряв всех и все, несли последнее родное тело на руках, не чувствуя тяжести. В них читалось желание лечь в тот же костер, куда они несли свою ношу.
Наконец, Маленький, до глубины души пораженный зрелищем, не выдержал:
- Я вылечу их. Каждого по очереди.
- Ты не сможешь их вылечить, - отрешенно заметил Непокорный, пристально вглядываясь в страшную церемонию беснующейся смерти.
- Почему? - возразил Маленький. - Я умею, я смогу.
- Это может плохо для тебя закончиться, - объяснил Непокорный.
- Как это? - неподдельно удивился Маленький тому, что за добро можно пострадать.
- Твои методы лечения будут неправильно поняты.
- Но почему? Какая им разница?
- Один умный человек заметил: “Лишь единицы знают, что надо убить микроб, остальные уверены, что надо убить врача”.
Вернулась тишина, изредка нарушаемая шагами очередных переносчиков трупов.
В этот раз на носилках несли задыхающегося человека.
Что-то заставило Непокорного обернуться. Он увидел еще живого умирающего, но это было не все.
- Лита?
Носильщики остановились, без всякого интереса разглядывая пустыми глазами необычно одетых гостей.
- Только сейчас вспомнил, что да. Так звали, - раздался предсмертный хрип.
- Отойдите, вы можете заразиться. А он все равно умрет, - безразлично ватными голосами предупредили носильщики.
- Опустите носилки, - раздался голос в головах носильщиков.
Собственно, им было все равно. Они положили на брусчатку носилки, невольно косясь на сумасшедших глупцов, и ушли за следующей работой.
- Вставай, ты уже здоров, - улыбнулся Непокорный.
- Понимаю, что здоров. Помоги остальным, - неожиданно бодро вскочил Лита, но чья-то рука снова прижала его к земле.
- Не делай резких движений, чтобы не привлекать внимание. Им помогут, - Непокорный склонился над несостоявшимся мертвецом и вытер пот с его лба. Их взгляды столкнулись.
- Я знаю, что видел тебя, хотя знаю - никогда не видел, и понимаю, что это глупость, - Лита испытал временное удушье. Но оно тут же прошло, потому что сквозь цэты его пронзила мысль. Он забыл тогда спросить. Он забыл. Не успел...
Теперь ему явственно вспомнилась метель, обледенелые тела замерзших. Будто сон. И сон тут же исчез. Но свое имя, проснувшись, он не мог забыть. Так же, как не мог забыть еще одно - появившийся свет, когда-то давно подаривший жизнь. Живительные соки снова наполняли его. Он понял, что сейчас Принесший Свет, снова исчезнет. Теперь он не мог и не имел права опоздать:
- Как тебя зовут? Кто ты?
- Никто.
- Я не понимаю, - снова встал Лита, но его слегка качнуло, прижав к стене. Теперь он почувствовал забытую силу и гордость, которые погасли на прошлой неделе, когда смерть протянула к его семье веселые щупальца.
- Сейчас ты войдешь в храм, к которому прислонился. Найдешь там священника. Он станет помогать тебе...
- Там нет никого. Все умерли, - перебил Лита. - Они касались губами одного и того же, и все до одного заразились. Последнюю сутану сожгли вчера.
- Не все, - не обращая внимания на возражения собеседника, продолжил Непокорный. - Войдешь в храм. Найдешь священника. Он тоже уже здоров, как и все остальные в этом городе, но пока не знает об этом. Проведи над ним рукой и скажи, чтобы до конца жизни проповедывал то, что велит ему сердце. Он не задаст тебе лишних вопросов. Потому что примет за пророка, спасшего его и остальных. Вместе вы будете управлять этим городом. И больше не пускайте в него мор.
- Мы еще встретимся? - Литу пронзило щемящее чувство расставания.
- Все может быть, - появились три слова, при которых троица стала быстро удаляться.
- Интересно, их было четверо, - заметил Лита и твердой походкой двинулся к дверям храма.
Открыв ворота, Лита вошел внутрь. Его удивило, что везде горели свежие свечи. Этого не могло быть, поскольку последние из них должны были превратиться в аморфные оплывки еще вчера.
- Слушаю тебя, сын мой, - раздался голос из центра.
Лита промолчал, приближаясь к тому, кто говорил. Наконец он увидел обросшего молодого человека в черной сутане. Они начали разговаривать...
Перевалило за полдень, и неожиданно сквозь разорванный мрак туч на поверхность устремились лучи солнца. Они мгновенно находили отверстия, безмолвно излучая порции тепла.
- Все повеселели, Сир. И похороны, смотрю, закончились.
- Плохо смотришь. Обычно они умирают по утрам. А утро кончилось. Где Маленький?
- Маленький убежал, пока Вы разговаривали с этим, как его, Литой, - наивно вякнул Ласковый.
- Глупец, - только и успел подумать Непокорный, как рядом появилась огромная процессия.
Несколько телег продвигались одна за другой. Сидящие на них били в бубны и радостно орали.
- Сир, - скрываясь за спиной Непокорного, проговорил Гиппо. - Вот и Маленький. Они его связали и повесили на шею дегер. Он просто так не вырвется.
Из второй телеги изредка появлялась дрыгавшаяся голова Маленького. Уши на ней нервно вибрировали. Заметив Непокорного, Маленький начал что-то кричать, но ему тут же заткнули рот.
Процессия поравнялась с троицей.
- Кого это вы везете? - спросил Непокорный.
- Пшел вон, - заорал возница, вместо того, чтобы смотреть на дорогу. Лошади приближались к выбоине в брусчатке. Одна из упряжки, ступив в нее, подвернула ногу, и возница вылетел вон в сторону кота.
Гиппо предусмотрительно успел отойти, когда рядом шлепнулся об угол неаккуратно уложенного камня возница.
- Не повезло, - философски размыслил Гиппо, наблюдая как не испорченный извилинами гладкий мозг вывалился из расколовшейся емкости.
Процессия остановилась. Некоторые соскочили с повозок, подбежав к упавшему.
- Кого это вы везете? - повторился вопрос.
- Колдуна. Он наслал на нас напасть - черную смерть. А потом спас от нее некоторых. И как только мы его словили, напасть кончилась, - ответил один, подозрительно косясь на троицу. Его взгляд привлекал странный идиот, чем-то подозрительно смахивавший на кота.
Наступило молчание. Вооруженные пиками и алебардами люди постепенно приближались к троице.
- Он действительно колдун, - огромным усилием воли подавляя улыбку, произнес Непокорный. - Везите его, куда везли.
Испытывая невесть откуда взявшийся страх, все бросились обратно. Одна алебарда упала. Упавшую лошадь отстегнули, бросив умирать.
Забравшись в повозки, решившие казнить лекаря двинулись дальше. Маленький издал жалобный писк, всматриваясь в удаляющегося Хозяина. Процессия поравнялась с храмом, и Маленький тут же исчез. Никто из приготовившихся палачей не заметил пропажи, пока колонна не добралась до середины площади.
- Простите, Сир. Я не думал, что они настолько глупы, - снова приобрел дар речи растрепанный Маленький. - Я думал, что они порадуются...
- Вот и хорошо, что думал. Теперь у тебя больше возможностей додуматься.
- Но как же остальные? Я не успел вылечить и трех человек, как меня схватили - выкрикнул Маленький. - Мне жалко их.
- Тебя предупреждали.
- Помню, - Маленький вдруг скривился. Зеленоватое лицо начало краснеть от возмущения. - Я могу понять остолопов, которые меня поймали - у них в голове меньше, чем у курицы. Но почему те трое, которых я вытащил из могилы, не заступились за меня? Сидели и молча наблюдали как их спасителя вяжут! Да не появись я вовремя...! - с каждым словом все сильнее распалялся Маленький. - Идиоты неблагодарные.
- Неблагодарность - второе из главных и, заметь, естественных состояний человека, - подлил масла в огонь Непокорный. Взъерошенный вид разъяренного Маленького веселил его. Остальные спутники едва не лопались, всеми силами сдерживая рвущийся наружу хохот. Картина действительно была достойна того.
- Это забавно, Сир. Но какое же тогда первое? - обиженный до глубины души Маленький уже не мог остановиться.
- Что-то ты мне сегодня не нравишься. Или тебя настолько напугали, что голова отказывает? - сделал подозрительное лицо Непокорный.
- Меня нельзя напугать. Меня обидели. Так что первое? - нервно взвизгнул Маленький, а про себя подумал, что давно пора научиться не обижаться, но как?
- Первое - состояние голода. Как только голод исчезает - наступает второе, - пояснил терпеливый голос.
Зеленые уши прекратили дрожать. Глаза гоблина пристально уставились на Хозяина. Теперь он понял, что его опять провоцируют в учебных целях. И ему стало стыдно за свою злость.
- Уже лучше, - заметив перемену, продолжил Непокорный. - Вот Гиппо...
Кот, всю дорогу что-то жевавший, тут же проглотил огромный кусок.
- ...Гиппо все время голодный. Сколько бы не съел. Он тебе сейчас все и расскажет.
Гиппо, обрадованный доверием, гордо втянул живот:
- Значит так. Голод - это образное понятие. Не важно из-за недостатка чего он возник: пищи, обуви или средств передвижения. Голод у всех разный - одному и горбушки достаточно, другому и десять тортов мало.
- Про себя, что ли, говоришь.
- Не перебивай, - проигнорировал колкость Гиппо и, подняв вверх указательный палец, менторским тоном заключил. - Голодный всецело занят ликвидацией голода. При достижении результата он начинает заниматься другими делами, пока не вернется старый или не появится принципиально иной голод. И вот в момент перехода к прочим делам он и оказывается неожиданно во власти новых состояний. Основным из которых, как показал Сир, является неблагодарность, - Гиппо почтительно кивнул Непокорному, давая понять, что миссия закончена. Однако он ошибся. Маленький, редко возражавший Гиппо, не смолчал:
- Пожалуй, здесь я с тобой поспорю. Нет никакой связи между первым и вторым. Человек может сам вырастить зерно, помолоть, испечь и наесться.
- Может.
- Вот ты и проиграл.
- Торопишься, Маленький, - теперь, задетый за живое, слегка начал возмущаться Гиппо. - Пример с зерном, конечно, хорош. Тем более, что можно вырастить и кучу другого провианта. Но ничто не растет из ничего. А откуда, почему и каким образом взялось съестное, большинство, покушав, тут же забывает. Посмотри, во что они превратили свою среду.
- Вроде все нормально.
- Значит еще превратят. Начало уже положено. В следующий раз увидишь, если повезет, - Гиппо хотел было разозлиться не на шутку. Какой-то ушастый зверек пытался ему перечить. Но злость, добравшись до барьера привычной невозмутимости, стала быстро тухнуть. Голос Непокорного слил последние ее остатки:
- Ладно вам. Нет оснований для спора. Оба говорите одно и то же, только разными словами. Дело не в этом. И ты, Маленький, ничего не понял, хотя тебе подсказали. Нет здесь ничего плохого. Неблагодарность - нормальное физиологическое состояние, помогающее им выжить. Оно напрямую связано с защитным свойством их памяти - забывчивостью. Весь вопрос - в мере. Но если бы этой защиты не было, то они не смогли бы продержаться и цэта.
Небо совсем очистилось, засияв своим привычным цветом. Внизу ветра не было, лишь слабые дуновения касались лиц идущих. Но ветер вверху гнал гадость в обратную сторону. И это было настолько же верно, насколько привычно.
- Маленький, они все вылечены, - решил приободрить спутника Непокорный. - И для этого вовсе незачем было делать пассы над каждым.
Здесь наступила пауза.
- Они вылечены, но только от черной смерти, - горечь в голосе Непокорного опечалила спутников своей неподдельностью.
Все замолчали.
Приближались сумерки. Путники достигли вершины холма, с высоты которой открывалась живая красота местной природы. Извилистая река, сбегавшая с видневшихся вдали гор, играла миллионами отражаемых блик. Ухоженные сады и лужайки аккуратными квадратами сменяли друг друга. Венчал композицию еще один город, домики которого выглядели с высоты, словно игрушечные.
- Темнеет, - про себя заметил Ласковый.
Ему никто не ответил. И так было видно, что ночь скоро овладеет окрестностями.
Светило опускалось, принося похолодание. Но город согревался сотнями пылающих факелов, ручейками стекающихся к центру. Там они сливались в огненное море.
- Тоже, что ли, мертвых жгут? - лениво зевнул Гиппо.
- Нет. Здесь другое. Пошли посмотрим, - ускоренным шагом двинулся вперед Непокорный, увлекая за собой спутников.
Через минуту они достигли центральной площади. Феерическое зрелище предстало перед ними.
Огромная толпа жителей, большинство из которых держало в руках факелы, собралась здесь и чего-то ждала. Стоящие нетерпеливо переминались с ноги на ногу, и потому сверху казалось, что по огненному морю пробегают хаотичные волны. Из середины площади рос высокий столб, заботливо обложенный сухим хворостом.
Вскоре со стороны прилегающей улицы послышались злобные окрики стражников и удары хлыстов возниц. На большой скорости на площадь вкатилась повозка, везущая зарешеченную клетку. Толпа умело расступилась, мгновенно открывая путь. Лишь несколько зазевавшихся попали под удар копыт или боковой бросок колес. Но на упавших никто не обратил внимания. Словно разрезанная ртуть, толпа, пропустив повозку, тут же сомкнулась, растоптав неудачников.
В нескольких метрах от столба повозка резко остановилась. Стражники, образовав живой коридор к столбу, взяли на изготовку мечи и с опаской уставились на клетку. Старший отодвинул запор, и на землю босиком ступила молодая женщина.
Глухой ропот пробежал по площади. С разных концов донеслись истеричные выкрики:
- Смерть гадине.
- В огонь ее. В огонь.
Стараясь не показывать животного ужаса, женщина не торопясь шла сквозь коридор, подсчитывая шаги, отделявшие ее от столба. Их оказалось предательски мало. Выкрики абсолютно не трогали ее. А тела стражников защищали от летевших камней и пропавших яблок.
- И почему в крике толпы всегда слышится фальцет? - задумался Маленький.
Налетевший порыв ветра разметал длинные черные волосы, будто специально показывая всем, кто видел, их небывалую красоту. Вместе с собой он донес грохот отдаленного раската грома. Сотни удивленных глаз поднялись к небу. Оно было по-прежнему чистым, беспредельно заполненным звездами.
- Быстрее, бездельники, - засуетился Старший стражник, подталкивая в спину женщину. Это удавалась плохо, поскольку ее развевающиеся волосы забивали нос и секли по глазам. Он был вынужден увеличивать дистанцию, и тогда руки уже не доставали.
Подбежавшие к столбу стражники, дернув за плечи, грубо развернули женщину лицом к толпе и быстро опутали толстыми веревками.
Со стороны холмов появилась темная завеса облаков, мчавшаяся с угрожающей скоростью и периодически озарявшая сама себя яркими вспышками.
Одетый во все черное человек, остановившись перед наваленным хворостом и поленьями, достал длинный свиток текста:
- Наказывается раба Армида во имя Великого нашего, - забормотал он скороговоркой. - Во искупление грехов ее смертных и отказа покаяться...
Сверкнуло прямо над площадью, и осколки разбитой черепицы полетели вниз с крыши ближайшего дома. Часть толпы, посеченной кусками разной тяжести, бросилась бежать.
- Поджигайте! - заорал Старший стражник, выхватив у первого попавшегося факел и метнув его в кипу хвороста. Мгновенно занялось высокое хрустящее пламя.
- ... За хулу великую и чародейство противное, - пытался продолжать свою речь обладатель черного балахона. Но жар, вдруг дыхнувший на него, заставил резко отпрыгнуть назад. Покрытые капюшоном волосы спаслись от огня, но две нижние полы загорелись. Попав в толпу, он тут же был сдавлен ее объятиями. Объятия мешали высвободить руки, чтобы остановить быстро поднимающийся огонь. Через несколько секунд стоявшие рядом заметили горящего и ринулись в стороны. Кто-то, не сумев прорваться назад, рванулся вперед, сбив на землю объятого пламенем. Поднялась паника. И десятки ног замелькали перед глазами упавшего. Они больно ударяли по спине, били по лицу и голове.
В этот момент хлынул ливень, мгновенно потушивший огонь.
К слегка окровавленному телу подбежали стражники.
- Что теперь делать? Сегодня мы не сможем ее сжечь. Ливень замочил все вокруг.
- Тогда ..., - начал подниматься он, но заметив дыры в балахоне и отсутствие нижней его части, присел. - Тогда привяжите к шее камень и бросьте в реку. Если всплывет - значит точно ведьма, если утонет - значит честная женщина.
- Ну что встали, бараны, - вскричал Страший стражник. - Слышали? Отвязывайте ее - и в повозку.
Еще не верившая в необычное спасение Армида снова вернулась в ставшую за последние дни родной клетку.
Ливень закончился так же неожиданно, как и начался. Небо очистилось, снова уставившись вниз безучастными глазами звезд.
Ошарашенные увиденным, спутники Непокорного не проронили ни слова, пока вершилось действо. Когда же повозка под усиленной охраной стражников покинула площадь, оцепенение спало.
- Разве Вы не поможете ей, Сир? - осторожно спросил Гиппо.
- Я нет. Ты поможешь, если захочешь.
- Но Сир, Вы же знаете - я не люблю холодную воду. У котов свое к ней отношение.
- Думаю, ей сейчас любая вода не по душе, - подмигнул лентяю Непокорный и дважды щелкнул пальцами.
- Тогда я пошел, - вернувшись в исходное котское состояние, промурлыкал Гиппо и за несколько прыжков скрылся в темноте.
Когда он достиг реки, повозка была уже пуста. Однако факелы, горевшие неподалеку, выдавали расположение приехавших сюда. Это было не очень хорошо. Гиппо прекрасно видел в темноте. Приблизиться же к освещенному пространству значило обнаружить себя. Оставалось маскироваться рядом черной шкурой, сливавшейся с ночью.
Мокрая ткань, прилипшая к телу пленницы, отвлекала стража от дела. Он связывал несчастной руки за спиной. Но вместо того, чтобы следить за прочностью узла, не мог оторвать взгляда от молодой груди. Влажная материя плотно облегла ее поверхность, и став полупрозрачной, почти ничего не скрывала, наоборот подчеркивая нежную упругость молодого тела и упрямую выпуклость сосков.
Скользкая веревка срывалась с рук. Наконец, страж плюнул на это дело, и кое-как соорудив узел, отошел в сторону. Ему все равно ничего не грозило, ибо с камнем на шее особо не поплаваешь.
Старший стражник, опасливо остановившись в трех шагах от приговоренной, набросил на ее шею петлю. И опытной рукой палача затянул висельный узел.
- Бросайте, - приказал он стоявшим за ним троим стражникам, державшим огромный камень.
Глыба полетела вниз. Веревка натянулась, потащив за собой женщину. Раздались два всплеска, и вода сомкнулась над упавшей.
Течение быстро смыло с поверхности круги. Наступила тишина. Стражники напряженно всматривались в речную воду.
- Утонула, - наконец не выдержал один.
- Значит, она - не ведьма! - выкрикнул второй.
- Какая разница, - грубо прервал Старший. - А если бы была ведьма? Лучше пусть так. Честная смерть честной женщины. Больше порядка будет. Все, домой...
Камень, упавший на дно, подвесил над собой привязанное тело. Выпуская последние остатки воздуха, Армида смотрела вперед, пытаясь запомнить момент смерти. С каждым пузырьком, исходящим изо рта, она спускалась все ниже и ниже. Пока не увидела что-то ужасное и одновремено смешное.
Толстое животное, с дыбом стоящей шерстью, промелькнуло перед глазами. Ей показалось, что оно грубо матерится, проклиная все на свете. И это породило приступ истеричного смеха.
Гиппо, стремительно проплыв мимо утопленной, срезал когтем веревку, державшую шею. Почувствовав ее припадок веселья, он окончательно разозлился:
- Я тут ныряю, а она еще прикалывается. Во дела.
Но злость тут же исчезла. Он понял, что смех изъял последние остатки воздуха, и она сама теперь не поднимется.
Это поняла и Армида, интуитивно почувствовав, что связь с камнем оборвалась. Сознание начало мутиться. И тут же снова появилось животное. Память о веселье придала последний прилив сил. Животное припало к ее губам, сполна накачав легкие, и потянуло вверх.
Две головы вынырнули. Одна вяло держалась. Вторая - ушастая и черная, озабоченно оглядывалась. Течение быстро сносило их дальше. Наконец, убедившись, что процессия уже далеко и забирается в повозку, Гиппо спросил:
- Чего это ты ржала?
Армида, получив теперь возможность без спешки рассмотреть своего спасителя, испытала гамму последовательно пробежавших чувств.
Бред, представший ее глазам, мешал остановиться хоть одному из них. Рядом плыл настоящий, хоть и здоровый кот. Она осмотрелась вокруг. Та же река, те же звезды. Значит, все в порядке. Но кот разговаривал с ней, - Армида еще раз взглянула на неожиданного спасителя, и наваждение, наконец, исчезло. Конечно, это был никакой не кот. Приободрившись, она ответила на вопрос:
- Очень смешно ты выглядел, метаясь под водой, - ответила первое пришедшее в голову Армида.
- Ты тоже, - съязвил Гиппо.
- Извини, - наконец стала осмысливать происшедшее с ней женщина. Берег уже приближался к пловцам. Зловещий игрушечный город остался далеко позади.
- Я обязана тебе жизнью. И этот дождь, взявшийся ниоткуда?
- Ладно, вылезай. Надоело купаться.
Армида вышла на берег и только теперь заметила, что на ее шее до сих пор болтается веревка, на конце которой аккуратный диагональный срез. Выбросив ее в воду, она села на травку.
- Говорят, ты переносила чужие посевы на собственные поля? - решил вернуть оборвавшийся разговор Гиппо.
- У меня вообще нет полей. Я лекарь. Лечила больных и ставила химические опыты, - попыталась оправдаться Армида.
- Не имеет значения. Я пошутил, - стал придвигаться Гиппо к женщине.
- Что ты делаешь?
- Погреемся. Ты совсем дрожишь, да и я тоже, - обволакивающим голосом рассказал Гиппо. - Вдвоем мы быстрее высохнем.
- Я никогда не разговаривала с котом. Ой, извини. Вырвалось.
- Чего уж там.
- Но раз ты меня спас...
- Да не я тебя спас. Я только понырял, - понуро ответил кот, обнимая лапами Армиду.
- Почему же не ты? Именно ты - неожиданно раздался голос позади.
Армида дернулась, решив, что вернулись стражники. Но тут же поняла, что этот голос ей незнаком. Хриплые же выкрики стражников она отлично изучила в заточении. С надеждой посмотрев на обнимавшего ее собеседника, Армида удивилась, как тот преобразился, из мокрого и грустного превратившись в гордого и напыщенного кота. Это успокаивало. А то, что было у кота, даже привлекало.
- Вы так думаете, Сир? - радостно вскочил Гиппо.
- И ты так думаешь. Ты полез в противную тебе холодную воду, чтобы спасти совершенно неизвестную тебе Армиду. Хотя мог найти десять причин не делать этого.
- Но Вы же приказали.
- Ничего подобного. Я сказал: “Если захочешь”.
Женщина снова насторожилась. Поскольку ее имя знали только знакомые и стражники.
- Ни одно доброе дело не остается без наказания.
- Вы шутите, Сир?
- Сейчас - да. Ты заслужил награду, и она сама прийдет к тебе.
Наконец, Армида нашла в себе силы обернуться, и увидела трех стоящих странников. Они были не совсем обычно одеты, но это не пугало. Ее тут же посетило ощущение, что они не представляют для нее угрозы.
Завязалась беседа, в течение которой они многое узнали друг о друге. Армида даже рассказала Гиппо, что всегда чувствовала себя кошкой, чего раньше не говорила никому. Он тоже сознался, что когда-то чувствовал себя так же. Теоретически это могло рассорить их, но было уже поздно.
Преисполненная благодарности, она все нежнее смотрела на кота, пытаясь гнать от себя мысль, что благодарность здесь не при чем.
- Этот твой Хозяин..., - под конец вспомнила Армида. - Он мне кого-то напоминает.
- Молчи пока, - прижал палец к губам Гиппо. И Армида заметила, что все-таки он не кот, только чем-то отдаленно похож на кота. Впрочем, это ее не поразило. Теперь она окончательно убедилась, что все в порядке вещей.
Ночь перевалила за середину. Ласковый с Маленьким, опасливо стараясь не мешать Гиппо, маялись дурью далеко в стороне. Когда появились первые признаки рассвета, на буйные листья травы упала роса.
- Нам пора идти, - появился Непокорный. - Ты можешь присоединиться, - кивнул он в строну Армиды.
- Вы позволяете? - в ее глазах появилась смесь собачьей преданности, покорности, страха, хитрости, надежды и недоумения.
- Позволяю, если навсегда уберешь из своих глаз такое выражение, - Непокорный растопырил ладонь, затем сжал ее и описал в воздухе странную фигуру.
- Навсегда, - теперь лицо поднявшейся женщины выражало упрямство, слегка сбиваемое текшими по внутренней стороне ног белыми каплями - Но..., - запнулась она.
- Сир, - шепотом подсказал Гиппо.
- Но, Сир. В клетках темницы еще две мои подруги ждут смерти. Они совсем молоды. Вся их вина в том, что помогали ставить опыты. Их ожидает то же, что ожидало меня. Просто для меня устроили показательную казнь. А их...
- Их разорвут раскаленными щипцами сегодня вечером, - пояснил Ласковый.
- И Вы это позволите? - нервно крикнула Армида.
- Ты сказала - навсегда, - устало ответил Непокорный и отвернулся.
Гиппо судорожно размышлял. Ему очень хотелось вмешаться. Но если и делать, то умно. Наконец, он сообразил. И, поднявшись, начал нашептывать в ухо Армиде. Конечно, он знал, что его услышат, но шепот скрывал слова от всех остальных:
- Пойми, мы не можем помочь всем. А даже если и так, то не должны. Вы, а теперь - они, сами должны помогать друг другу. Тебе повезло случайно, а также для того, чтобы они задумались. Ты не слышала вопли стражников, когда твое тело ушло под воду. Они ужаснулись содеянному. И это хорошо. В следующий раз будут больше думать. Боль погубленного не оставит их.
- Они не будут думать. Они боятся Старшего и каждый день хотят есть, - прервала речь Армида.
Непокорный, наблюдавший за молодоженами, был вынужден прервать разговор:
- Вы оба правы. Если Армида так хочет, ее подружек спасем от щипцов. Но успокоения тебе это не даст - посмотрел он на женщину. - Во-первых, иди помой свои ляжки, пока не засохло. Во-вторых, тысячи других все равно будут разорваны такими же щипцами. Мы не можем тратить время на каждого или каждую. Эта задача решается по-другому...
Дождавшись вернувшуюся с реки Армиду, Гиппо взял ее за руку и они исчезли, догоняя остальных.
Над поверхностью занялся рассвет.
- Возвращайтесь к тому холму, - когда появились отставшие, указал направление Непокорный. - А я ненадолго вас покину.
- Сир? - раздался хор голосов.
- В первом городе осталось одно дело...
Город, еще полуживой от перенесенного горя и подаренных им потерь, готовился принять первые лучи рассвета. За последние дни многие привыкли, что именно в это время смерть приходит за своей данью, и теперь боялись восхода солнца. Однако не все были заняты скорбным ожиданием. Вторая половина из выживших крепко спала, устав бояться и возвращая отобранные болезнью силы.
Лишь в одном доме всю предрассветную ночь кипела работа: подъезжали телеги, груженые пеплом. Опрокидывались в подвал. Затем двое тружеников, таща за собой порожняк, бегом отправлялись к центральной площади, где снова наполняли содержимым емкости.
К первым признакам утра беготня прекратилась, и двое заперлись в доме. Они торопливо спустились в подвал, с удовлетворением обнаружив там внушительного вида черную кучу. Куча отвратительно пахла горелым мясом, тряпьем и требухой. Почти идеальная форма конуса местами нарушалась длинными торчащими обломками, чем-то напоминавшими кости. Однако старателям ни запах, ни картина не мешали.
- Ну что ж. Посмотрим каков улов, - потирая руки, пнул ногой в основание кучи старший из двоих.
- Пап, сегодня мы успели вдвое больше, чем в любой из предыдущих дней, - радостно ответил второй копатель.
- Бездельник. Просто сегодня ты быстрее бегал.
Пожилой мужчина дал пинок молодому, и тот упал лицом в кучу.
- Ладно, вставай, - сжалился над сыном родитель, схватив отпрыска за шкирку. - Работать надо.
Тот поднялся, брезгливо отряхиваясь, и зло посмотрел на родителя:
- Вчера, господин й’Илотана, на площади было слишком много посторонних. И вы сами помните, что приходилось выжидать момент.
- Молодец, к старшим надо обращаться почтительно, - похвалил сына й’Илотана. И, подойдя, ласково потрепал сына по волосам. - За дело.
Четыре привычные руки начали вгрызаться в кучу. Нежно ощупывая и осматривая каждый попадающийся предмет, они отбрасывали за спину ненужное, где росла вторая куча. Посторонние включения, слабо тронутые огнем, заботливо отбирались и протирались тряпочкой. Затем сортировались по чашам. В первой из чаш медленно, но неотвратимо скапливалась горстка желтого металла.
Увлеченные полезной прибыльной работой старатели не сразу услышали ржавый скрип засова, охранявшего изнутри клеть подвала. Когда скрип прекратился, они все-таки заметили изменение звуковой гаммы: скрип сменился его отсутствием. Двое, настороженно прислушиваясь, подняли головы.
За их спинами пронесся шелест. Словно кто-то бегущий мягко мял бумагу. Шелест, появившийся из правой стены, исчез в левой.
Двое, замерев дыханием, еще более навострили слух.
Послышался отчетливый стук. И снова наступила тишина.
Неприятная гадость опасения, с каждой секундой переходящая в страх, захватила старателей.
Стук повторился.
- Тварь, ты что, не запер дверь? - давясь нервно вдыхаемым воздухом, прошептал й’Илотана. Шепот грохотом прозвучал в тишине.
- Запер на все замки. Все двери, - помертвевшими губами прошептал Натан.
Воцарилось молчание. Искатели, противно потея, напряженно ждали неизвестно чего. Затаились. Казалось, что ледяной погреб теперь разогревается с каждой секундой. Тишина не отвечала.
- Почудилось? - одновременно повернув головы, глазами задали друг другу немой вопрос старатели.
Натан пожал плечами.
Подождав еще немного, оба почувствовали легкое облегчение. Наверное, это тяжелый труд и бессонница, которую приходилось терпеть почти неделю, ослабили организм. И вот теперь он пытался взять свое, выкидывая всякие дурацкие штучки на грани с глюками. Но времени для дурацких штучек сейчас не было. Куча, хранившая богатство, ждала. Успокоив себя таким образом, отец с сыном решили продолжить начатое.
Руки коснулись сожженных останков.
Стук раздался снова. Теперь он был гораздо сильнее. И отдавался подвальным эхом.
й’Илотана нервно дернулся, опрокинув чашу с золотом.
Послышались два мощных удара, готовых разорвать перепонки. Из ушей й’Илотана потекла кровь. Но ни он, теряющий слух, ни сын в полумраке подвала не заметили тоненьких бурых струек. Сам владелец ушей списал ухудшение слуха на невесть откуда взявшийся страх и переутомленность. Такие мелочи не могли выбить умудренного жизнью золотоискателя из состояния равновесия. Он взял себя в руки и схватил за грудь сына:
- Иди посмотри - кто там. Но не пускай сюда. Если хочешь - убей. Если будет рваться - тем более.
Натан тоже был не робок, и, подавляя липкие сомнения, поднялся по лестнице к запертой двери.
То, что он увидел, поразило его. Тяжелый засов, лично задвинутый им с этой стороны, был открыт. Не веря глазам, он пощупал железо. Ощупь показала то же самое.
Теперь следовало приоткрыть тяжелый подвешенный на петлях металл.
- Надо было смазать дверь. Отец еще два дня назад предупреждал, а я забыл. Будет скрипеть, - сокрушенно почувствовал чужую правоту Натан.
- Иди, - услышал он шепот отца, огревший словно плеткой, и приоткрыл дверь. Она не скрипнула. Тогда Натан радостно надавил еще.
Дверь бесшумно и резко подалась вперед. Такого с ней никогда не случалось. Обычно она открывалась медленно и с усилием. Натан схватился за ручку, обратно восстанавливая движение, и просунул голову в щель. Его собственная рука, намертво слипшись с рукояткой, стала тянуть назад и зажала в проеме шею. Он попытался ослабить нажим. Но рука, словно чужая, не слушалась, продолжая давить. Натан начал задыхаться. Когда изо рта появились первые бульки розовой пены, он заметил перед собой человека, одетого в белое.
- Ты меня искал? - спросил он.
- А-а-а-х-ш..., - все, что сумел произнести Натан.
- Убери руку - перестанешь хрипеть, посоветовал Белый гость.
Ладонь разжалась, отпустив дверь. Натан, почувствовав свободу, рухнул вниз...
Когда сознание вернулось, ужас исчез. Натан, лежа на полу, увидел все того же Незнакомца, стоявшего рядом.
- Значит, это был не сон, - с сожалением догадался Натан.
- Да, это не сон. Сон - то, что ты делал раньше, улыбнулся Незнакомец.
- Жизнь - не сон. А смерть?... Тоже не сон?
- Неплохие мозги. Достойные лучшего применения, чем бегать с тачкой.
- С телегой, - как-то безразлично прозвучал голос Натана.
- Допустим.
- Кто Вы? - неожиданно и впервые ощутив искреннее тепло, поразился Натан.
- Какая разница. Тебе это ничего не даст. Лучше ответь себе: кто ты?
- Я не знаю. Человек.
- Плохой человек. Заметь. На горе других создающий себе временную радость.
- Меня заставили, - оправдался Натан.
- Если бы ты не хотел, никто не смог бы тебя заставить.
- Вы убьете меня? - подняв собачьи глаза, спросил Натан. - Впрочем, теперь все равно.
- Слишком примитивно. Да и ты еще молод. Поэтому встань и иди. Стань лучше. Больше никогда не делай того, что совершил.
- Обещаю! - сипло вскричал Натан. - Сир! - неожиданно вырвалось у него.
- Посмотрим. Посмотрим. Все повторяется. Хотя и по-другому. В следующий раз от тебя многое будет зависеть.
- Больше никогда. Я больше не буду.
- Будешь. Будешь еще... жить.
- О чем Вы? - смятенно вопросил Натан.
- Ни о чем, - Непокорный задумался на мгновение. - Теперь иди, похорони отца. Мне жаль, но пока ты боролся сам с собой при помощи двери, он слишком сильно испугался. И старческое сердце не выдержало. Сожги труп. Возможно это поможет, хотя неизвестно. Будущее покажет. И больше не уподобляйся ему. Когда встретитесь в следующий раз - ты его не узнаешь. Впрочем, он тебя тоже...
В это время путники, оставленные Непокорным, двигались навстречу восходящему солнцу, все ярче светившему в глаза. Они почти достигли подножия холма, когда сзади послышался гул копыт.
Все разом обернулись. Со стороны скрывшегося за горизонтом второго города приближалась стая всадников. Густое облако пыли скрывало их число. Но Ласковый тут же доложил:
- Сорок семь стражников с пиками и арбалетами.
- Эти гости явно к нам, - хотел было притворно забеспокоиться Гиппо, но, вспомнив о невесте, а может теперь и жене, впервые за долгие годы ощутил волнение. - Армида, быстро спрячься.
Молодая жена с недюжинной резвостью скрылась за вершиной холма.
Оставшись втроем, путники опустились на землю. Расстелили скатерть и устроили трапезу. Они не успели выпить и двух чарок, как кавалерия была уже здесь. Скакавший впереди поднял руку, и все сходу остановились.
- Фу, сколько пыли подняли. Вы что, не видите - мы тут едим? - недовольно скривился Маленький.
- Молчать! Кто такие? - поднял плетку Старший стражник.
Маленький с мастерским испугом прикрылся руками и, потеряв равновесие, рухнул на спину.
Всадники в восторге заржали. Им всегда нравился страх людишек, напуганных силой.
Поднялся Гиппо, в спешке стараясь дожевать огромный помидор:
- Мы паломники, - послышалось сквозь чавканье. - Идем в Барн, чтобы помочь в строительстве нового храма, - наконец Гиппо проглотил остатки помидора и смиренно поднял глаза.
- Что-то вы не похожи на паломников, - подозрительно покосился на разношерстно одетых Старший стражник. - Откуда идете?
- Из Натаса, - выкрикнул Маленький.
- Не знаю такого города, - еше больше насторожился Старший.
- Он маленький. Его никто не знает, - как само собой разумеющееся пояснил Гиппо.
Спокойствие путника придавало убедительность его словам. Но это было еще не все. Ласковый предложил стражникам разделить с ними завтрак, но те отказались, ожидая команды начальника. Он же пытался найти хоть какую-то крамолу, пристально вглядываясь в незнакомцев и их скарб. Однако, кроме дурацкой одежды, ничего не видел.
- Почему так одет? - ткнул он пальцем в Ласкового.
Ласковый взглядом идиота посмотрел на свою оранжевую куртку, лопнувшие сапоги, до колен скрывавшие зеленые галифе, и улыбнулся. Улыбка была явно неуместной - Старший стражник начал злиться. Веселые люди всегда бесили его. Этот же с рожей кретина и подавно. Чему радоваться? Особенно на его месте.
- А ты? - перекинулся Старший на Гиппо. - Не жарко тебе? И что за мех непотребный, какие-то коты драные.
- Понимаете, - снова решил вступиться Маленький. - Мы купались в реке, а в это время воры украли всю одежду. Несколько дней, голодая, мы просидели в кустах. Пока провидение не послало проезжавших мимо заморских торговцев. Они и подарили нам ненужное старье. Так что выбирать было не из чего. Распределили по размерам.
Старший погряз в раздумьях. Такую историю он слышал впервые, но возразить было трудно.
- Что в мешках? - вдруг догадался он.
Но когда увидел содержимое, еще больше разозлился.
Похожий на идиота аккуратно разложил целый ворох каких-то вытянутых разноцветных тряпок. Обладатель шубы вывалил на землю груду сочных помидоров, передавив при этом добрую половину. Котомка третьего и вовсе оказалась пуста.
- Собирайтесь, - наконец, устав искать повод, заявил Старший стражник. - Поедете с нами.
- За что? Мы же ничего не делали?
- У вас подозрительный акцент. К тому же, четверо похожих на вас иноземцев были замечены вчера на городской площади. А потом исчезли. Ваши приметы совпадают. Где еще один?
- Да не были мы вчера на площади.
- Там разберутся. Если вы добрые люди и не колдуны - проверят и отпустят. Взять их, - приказал Старший стражник. Остальные тут же попрыгали с коней и плотным кольцом окружили троицу, не пытавшуюся бежать.
- Подождите! - закричал Маленький. - А как вы собиратесь проверять?
Стражники остановились, издевательски и одновременно с недоумением разглядывая непонятливых путников. Невзрачное сегодня солнце помогало им в этом труде, вскарабкавшись достаточно высоко.
- Для вас это будет просто. Каждого прижгут раскаленным бруском. Если появятся ожоги - значит все нормально. Если же нет..., - настало время посмеяться Старшему стражнику.
Вдоволь насладившись произведенным впечатлением, он вяло дернул пальцами. Стражники бросились хватать путников.
Возникла свалка, потому что те явно не хотели, чтобы их хватали, и пытались уворачиваться. Что, впрочем, им неплохо удавалось. Стражники сталкивались лбами, теряя цель. Остальные продолжали заниматься тем же самым. Чудики, демонстрируя недюжинную ловкость, никому не отвечали, продолжая уворачиваться. Когда половина стражников, обессилев, полегла, раздался голос, поднявший всех упавших:
- Мир вам, дети мои. И помощь в делах ваших многотрудных, - несмотря на шум схватки, смешанный с гомоном криков и ругательств, услышали все.
Старший стражник настороженно обернулся и увидел стоящего рядом пожилого монаха. Присмотревшись, он понял, что это, скорее, не монах, а настоятель или даже глава.
- Приветствую тебя, Святой отец.
- И вы поднимитесь, отроки. Ибо негоже живущему ползать в пыли, аки гадам. Что сотворили эти негодяи? - кивнул Настоятель в сторону троицы.
- На них показали свидетели. Подозреваются в чародействе бесстыдном.
- Эти глупцы? - удивился Настоятель.
Удивление охватило и Старшего стражника. Теперь он отчетливо понял, что трое неуклюжих увальней, не сумевших даже сберечь свою одежду, конечно же ничего не умеют. Им и козу вряд ли удастся подоить. Не то что козла. Но, с другой стороны, отпустив пойманных после погони, он будет выглядеть глупо. Зачем тогда они вскочили в такую рань? Стража начнет шептаться за глаза, опуская дисциплину. И что делать с донесением?
- Они задержаны за нарушение, ибо ели одни помидоры, - вдруг вырвалось из глотки Старшего стражника. Он вовсе не собирался этого говорить, но произнес фразу до конца. И теперь чувствовал затылком недоуменные взгляды подчиненных.
- Блажен ты за верность твою, - промолвил Настоятель и, шагнув к черному коню Старшего, коснулся висевшего у седла кожаного мешка. - А это что?
- Это наш обед. Иногда мы днями не бываем дома, отлавливая неверных. Приходится держать запас.
- Хвала заботящемуся о других, - воздел к небу руки Настоятель и, так постояв, неожиданно быстро спросил:
- А что за обед?
- Пара зайцев. Поймали по дороге, - замолк Старший стражник, заметив, что его слова огорчили святого отца.
Настоятель сокрушенно опустил седую голову. На его лице появилась печаль разочарования. Наконец, словно борясь с собой, горько посмотрел на провинившегося:
- Разве ты не знаешь, что зайцев есть запрещено?
- Нет... Нет, знаю. Почему? - выдал себя скороговоркой вконец сбитый столку Старший стражник.
- Потому, что у них копыта не раздвоены.
Старший хотел было спросить, где у зайца копыта, но вовремя осекся, решив промолчать.
Напряжение достигло предела. Стражники теперь с подозрением взирали на своего начальника, нарушившего запрет, и ожидали решения Настоятеля.
- Езжай, ты хороший воин. И впредь чти правила. Я никому не скажу о твоей ошибке, - наблюдая за процессом выбрасывания заячьих тушек, доверительно произнес Непокорный.
Обрадованный Старший стражник вытер со лба пот прикоснувшегося было страха неизбежной кары и отдал команду. Поднимая пыль в обратную сторону, всадники умчались.
- Сир, Вы как всегда вовремя, - выбросил шубу Гиппо.
- Представляю, что бы вы натворили. Потому пришлось торопиться. Было же приказано: никаких фокусов.
- Мы ничего и не делали. Все, как положено.
- Ладно, - смягчился Непокорный, согласившись с объяснениями. - Где Армида?
- Да вон она прячется, - повеселел Гиппо. - Наши гости ей совсем не понравились.
- Бери ее, и возвращаемся. Больше здесь нечего делать.
Поднявшись на вершину холма, путешественники растворились в воздухе, не оставив ни следа. Словно их здесь никогда и не было.